Теперь она сидела в кресле, хозяйски забросив ногу на ногу, в кожаных офицерских сапогах и в черном спортивном костюме, который плотно обтягивал ее крепкую фигуру. Гладкие темные волосы все так же зачесаны в узел, и лицо круглое, крестьянское, но во взгляде уже напрочь нет ничего медлительно-воловьего, а наоборот – взгляд острый, прищуренный, рысий, отчего все лицо сразу потеряло простецкость, а стало волевым, умным, значительным. И я тут же поняла, как они узнали, что Стефания Грилл – гадалка и приехала к Ларисе. А самое главное, я поняла, что имел в виду Белоконь, когда в «Матросской тишине» сказал, что я буду пенять сама на себя. От глаз этой Зины пощады ждать не приходилось. И она сразу подтвердила эту догадку.
– Поставьте ее на колени… – сказала она негромко двум парням, которые притащили меня сюда.
Сильный удар под колени подрубил мне ноги, и я просто рухнула на пол лицом вниз, в ковер. При этом рукам, стянутым за спиной наручниками, стало так больно, что я в немом вскрике даже вытолкнула изо рта тряпичный кляп. Один из парней нагнулся было, чтобы сунуть мне кляп обратно, но Зина жестом остановила его:
– Не нужно. Пусть орет, если захочет. Идите…
Парни подняли меня за шкирку, поставили на ноги и вышли.
– Так, – сказала Зина деловито. – Как видишь, это яхта Горячевых. И дача тоже ихняя. Так что здесь тебя никто искать не будет – сама понимаешь. И орать тут можешь сколько угодно – никто не услышит. Но у меня ты долго не поорешь, это я гарантирую. А главное…
Она встала и мягким кошачье-каратистским шагом неслышно прошагала по ковру, молча уселась передо мной, по-японски поджав ноги под себя, и приблизила ко мне свои рысьи глаза.
– Ты… ты хочешь когда-нибудь иметь ребенка? Да или нет? Отвечай!
Нет, она не повысила голос при этом, ничуть. Но была в самой ее интонации, в тоне такая сила и властность, что я ответила.
– Так вот. Если ты сейчас же не расколешься, у тебя не будет детей. Никогда…
Я молчала. Она медленно – так медленно, как змея ползет по песку, – повела свою правую руку вперед, ко мне под юбку. И сказала тем же спокойным тоном:
– Сейчас я вырву тебе матку. Без наркоза… Ну?!
Это «ну» прозвучало позже, чем я ощутила резкий, как выстрел, удар ее коротких ногтей по моему животу и характерный треск лопнувшей материи – моих колготок и трусов. А вторая рука ее уже захватила мою голову жестким болевым приемом-замком и рванула так, что я брякнулась перед ней на спину, как подопытный кролик. Нет, таким приемам нас не учили даже в Воронежской академии!
– У нас все готово, понимаешь? – тихо сказала Зина, зажав мою голову под локтем. – Тысячи людей ждут сигнала, чтобы убрать Михаила и Лариску и спасти страну. И если ради этого нужно вырвать какую-то матку…
«Так вот почему нам давали „зеленую улицу“ на Рублевском шоссе», – успела подумать я и тут же ощутила, как там, внизу моего оголенного живота холодная, жесткая и сильная Зинина рука медленно, очень медленно, но неотвратимо поползла вниз. И дремучий ужас, крик всех моих праматерей и всех моих еще не рожденных детей, которые жили в моих снах и в моих генах, возопил в моей душе.
– Ну? – мягко повторила Зина, глядя мне в глаза.
– Я… я все скажу… – выдохнула я. И утвердительно дернула головой.
День пятый, шестой и седьмой
Вторник, среда и четверг 13, 14, 15 сентября 1988 года
32
Хроника международных событий
(по сообщениям ТАСС, АПН и других телеграфных агентств)
13 сентября, вторник