Кремлевский клад: Cosa Nostra в Москве

Еще вчера, перед первым побегом, мы с Джулиано рассматривали этот путь, через горы к морю: из Римини летали в Москву чартеры с нашими пляжными отдыхающими. Но вчера у нас не было паспортов. Теперь же паспорта были, и горная дорога в Римини, через Апеннины, давала нам единственный шанс уйти живыми.

Я шел вторым, сзади, и первым увидал в зеркале эту большую черную машину. Возможно, я один и ушел бы от них. Но впереди на втором мотоцикле летел Джулиано с Таней за спиной, ухватившейся за него слабыми руками, а этим двоим впереди меня повороты «с коленочкой» на горной трассе были явно противопоказаны.

Дорога из Флоренции в Римини – это горный серпантин длиной в триста километров. Невообразимые красоты: сначала тосканские холмы среди виноградников, выше сосновые леса предгорий, и скалистые вершины. Флорентийские художники издавна воспевали эти красоты, подставляя их, как задний план, для своих Мадонн.

Но то была лишь одна сторона. Вторая – сами серпантины. Они и сделали эту дорогу любимой трассой байкеров всего мира: здесь их настоящий рай. То было как раз воскресное утро, и они поднимались на перевал впереди нас вереницами. В остававшихся сзади живописных деревушках гордо развивались флаги стран обеих берегов Атлантики: там располагались их шумные слеты. Цветастые байки всех пород стояли под этими флагами плотно, как сельди.

Только это, возможно, нас и спасло: воскресенье и братья-байкеры. Иначе, из черной машины нас троих перебили бы, как кроликов: подъехали бы сбоку и расстреляли из окна машины с двух метров. Уехать от них, даже на здешних серпантинах, мы бы не смогли: два колеса – не четыре, когда на заднем сидении усталая, перепуганная девчонка.

Мы прохватили несколько десятков километров по предгорью, мимо первых верениц байкеров, – и только тогда я заметил сзади черный капот. Мы вовремя сообразили, где наше спасение. Я нагнал Джулиано и рукой показал, что делать. За поворотом, чтобы сзади не увидели, мы быстро, и, пожалуй, очень опасно для всех, кто оказался рядом, встряли промеж братьев наших в шлемах. Перед нами, и сзади нас, неслись аппараты всех цветов, всех известных пород, но шлемы у байкеров были почти одинаковыми – с черными, как уголь на солнце, стеклами. Мы просто вклинились в эту вереницу и потерялись в ней. Если бы стрелять в нас, то надо было всех подряд, до самого перевала.

Черная машина пронеслась мимо. Но через десять минут мы снова увидали ее: все трое стояли снаружи и просматривали проносящихся мимо байкеров. Я с трудом удержался, чтобы не помахать им рукой.

Еще через два часа мы достигли перевала. Тут байкеры отдыхают и что-нибудь пьют, – некрепкое, потому что на этой «райской» трассе мы проскочили с десяток обелисков на обочине, с венками. Здесь место их встречи и тусовки. Тут всюду флаги, мотоциклы и крутые парни без шлемов со своими боевыми подругами. Внизу за ограждением – пропасть, и в далекой синеве – Флоренция.

Мы не остановились тут, а просто сменили байкерскую компанию и начали спуск к морю. Мы больше не видели в пути черной машины, но она вполне могла поджидать нас в аэропорту, – это было бы единственное их правильное решение. Теперь мы неслись по серпантинам вниз, так же затискиваясь в вереницы попутчиков, но нервы нам уже отпускало, и серпантины начинали радовать.

Последние полсотни километров до Римини мы проехали в густых потоках машин по прямой, как стрела, платной автостраде. Свист и грохот, как на кольцевой в Москве, – но только встречный синий дорожный щит со словом «Рубикон» буквально остановил мои глаза. Эта была та самая река, которую, решившись на что-то, перешел со своими когортами великий Цезарь. Я и сам сейчас проносился над ее водами, только в обратном направлении. Я тормознул среди потоков машин и повертел головой. По обе стороны от бетонной полосы – безбрежные камыши, воды я даже не увидел. Знаменитая река иссякла за две тысячи лет и пересохла.

Но возможно, синий щит с названием исторической реки по-другому подействовал на Джулиано. Этот итальянец знал свою историю. Когда мы остановились на заправке, он подошел ко мне:

– Я не могу уехать из Италии. Я убил тут человека. Я должен заявить.

Мне нечего было на это ответить. Все верно, надо.

И только, когда нам залили в баки последние в этой дороге литры бензина, когда мы дождались Таню из дамской комнаты, я ответил ему:

– Через полчаса, в аэропорту, у тебя будет возможность убить еще одного или двух. И опять для того, чтобы спасти свою Таню. Тогда заявишь обо всем сразу.

Он принял это за шутку.

– Тогда я позвоню Анжеле и все ей расскажу. Я не могу этого скрыть.

– Валяй.

Я отошел от него к своему мотоциклу и не слышал их разговор: он был по-итальянски, и ничего для нас не менял. Даже если бы он сейчас позвонил Филиппо, рассказал и ему, все равно нас бы искали, и убили. Но я с трудом поборол желание взять потом трубку, чтобы услыхать ее голос. Я знал, что при любом раскладе, дочку «дона», в убийстве сына которого я подозревался, увидеть мне никогда не придется.