Читаем Крепость полностью

Жена (участливо). Брат настаивает, чтобы никаких условии не было, но я не разделяю его точки зрения… Не следует забывать о реноме… Потому-то я и попросила заготовить к приходу врача документы двух видов. Во-первых, разумеется, документ, касающийся лишения прав на имущество… Другой… Если ты его подпишешь, то первый будет аннулирован…

Мужчина. Что я должен подписать?

Жена. Документ, фиксирующий твое согласие, твое обязательство.

Мужчина. Обязательство?

Жена. Поместить отца в клинику… Это будет прекрасный шаг, который всем облегчит жизнь… И никто тебя за это не осудит… Больной должен быть поручен заботе врачей… Да и глупо посвятить себя тому, что и сам толком не можешь объяснить.

Мужчина (неожиданно смотрит на часы). Брат, наверно, на приеме? (Быстро идет влево.)

Жена. Куда ты?

Мужчина (не оборачиваясь). К твоему брату. Надеюсь, на это я имею право?

Жена (идет за ним). Напрасно. Теперь уже… другого выхода нет… Неужели ты не понимаешь?

Оба уходят.

Занавес

Действие второе

Звонок. Потом стук в центральную дверь. Короткая пауза. Потом еще один длинный звонок. Из правой двери быстро выходит слуга.

Слуга (повернувшись к центральной двери). Сейчас, минутку… (Вынимает связку ключей.)

В это время снова открывается правая дверь, из нее выглядывает девушка. В левой руке у нее стакан, в правой бутылка виски. Заметно, что она немного пьяна.

(Поспешно.) Нельзя, нельзя, уходи!

Девушка. А куда все подевались?

Слуга. Сюда нельзя заходить!

Девушка. Я только смотрю.

Слуга. Ну и бестолковая же ты! Вскружила голову человеку, доставила массу неприятностей!

Девушка. Никаких я неприятностей не доставляла.

Слуга.

Прошу тебя… Ведь тебя же брали сюда для старика…

Девушка (смеясь). Ужасный старик… (Глядя на свои плечи.) До сих пор следы от пальцев.

Звонок.

Слуга (грубо). Уходи скорее!

Девушка (насмешливо). Какой важный… (Скрывается за дверью.)

Слуга, что-то ворча себе под нос, отпирает дверь. Принимает почтительную noзy и кланяется. Входит, едва держась на ногах, дряхлый старик — его отец.

Отец (рассеянно). Еда еще не готова?.. Эти красные карты утомляют глаза…

Слуга (протянув отцу руку, ведет его). Да-да, теперь я дам вам зеленые.

Отец. Почему это было две колоды, а одной уже нет… (Расстегивает пояс и начинает спускать штаны.)

Слуга (поспешно). Нельзя, нельзя, здесь не уборная… (Натягивая отцу штаны.) Потерпите, потерпите. Здесь еще нужно потерпеть… (Обняв отца, уводит его налево.)

Тут же из правой двери появляется девушка. Кроме стакана и бутылки под мышкой у нее два запечатанных пакета. Ногой закрывает дверь. Поворачивается и долго смотрит в замочную скважину. Прислушивается и быстро идет к дивану. Замечает, что ее сумка валяется на полу.

Девушка (поднимает ее). Ой-ой-ой, какой ужас… А, ладно, без горя радости не бывает, нечего причитать… (Кладет в сумку пакеты.)

Слева, громко топая, входит мужчина.

Мужчина (осматриваясь). Где Яги?

Девушка (указывая на дверь).

Повел его в уборную.

Мужчина (открывает центральную дверь и заглядывает в комнату). Ну и вонь. (Поспешно захлопывает дверь.)

Девушка. На сегодня спектакль закончен, да?

Мужчина. Яги говорил что-нибудь?

Девушка (кивает). Говорил, что, возможно, вашего отца отправят в больницу…

Мужчина. Болтун!

Девушка. До чего же я невезучая… Я и родилась не так, как все… Девять часов акушерку ждать заставила, а когда она уже собралась уходить, раз, и заголосила.

Мужчина. Я тебя обидел?

Девушка (участливо). И надежды уже никакой нет?

Мужчина. Все так сложно…

Девушка. Но зато виски вкусное… Смотрите, сколько я выпила.

Мужчина. Крепкая у тебя голова.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Убить змееныша
Убить змееныша

«Русские не римляне, им хлеба и зрелищ много не нужно. Зато нужна великая цель, и мы ее дадим. А где цель, там и цепь… Если же всякий начнет печься о собственном счастье, то, что от России останется?» Пьеса «Убить Змееныша» закрывает тему XVII века в проекте Бориса Акунина «История Российского государства» и заставляет задуматься о развилках российской истории, о том, что все и всегда могло получиться иначе. Пьеса стала частью нового спектакля-триптиха РАМТ «Последние дни» в постановке Алексея Бородина, где сходятся не только герои, но и авторы, разминувшиеся в веках: Александр Пушкин рассказывает историю «Медного всадника» и сам попадает в поле зрения Михаила Булгакова. А из XXI столетия Борис Акунин наблюдает за юным царевичем Петром: «…И ничего не будет. Ничего, о чем мечтали… Ни флота. Ни побед. Ни окна в Европу. Ни правильной столицы на морском берегу. Ни империи. Не быть России великой…»

Борис Акунин

Драматургия / Стихи и поэзия
Том 2: Театр
Том 2: Театр

Трехтомник произведений Жана Кокто (1889–1963) весьма полно представит нашему читателю литературное творчество этой поистине уникальной фигуры западноевропейского искусства XX века: поэт и прозаик, драматург и сценарист, критик и теоретик искусства, разнообразнейший художник живописец, график, сценограф, карикатурист, создатель удивительных фресок, которому, казалось, было всё по плечу. Этот по-возрожденчески одаренный человек стал на долгие годы символом современного авангарда.Набрасывая некогда план своего Собрания сочинений, Жан Кокто, великий авангардист и пролагатель новых путей в искусстве XX века, обозначил многообразие видов творчества, которым отдал дань, одним и тем же словом — «поэзия»: «Поэзия романа», «Поэзия кино», «Поэзия театра»… Ключевое это слово, «поэзия», объединяет и три разнородные драматические произведения, включенные во второй том и представляющие такое необычное явление, как Театр Жана Кокто, на протяжении тридцати лет (с 20-х по 50-е годы) будораживший и ошеломлявший Париж и театральную Европу.Обращаясь к классической античной мифологии («Адская машина»), не раз использованным в литературе средневековым легендам и образам так называемого «Артуровского цикла» («Рыцари Круглого Стола») и, наконец, совершенно неожиданно — к приемам популярного и любимого публикой «бульварного театра» («Двуглавый орел»), Кокто, будто прикосновением волшебной палочки, умеет извлечь из всего поэзию, по-новому освещая привычное, преображая его в Красоту. Обращаясь к старым мифам и легендам, обряжая персонажи в старинные одежды, помещая их в экзотический антураж, он говорит о нашем времени, откликается на боль и конфликты современности.Все три пьесы Кокто на русском языке публикуются впервые, что, несомненно, будет интересно всем театралам и поклонникам творчества оригинальнейшего из лидеров французской литературы XX века.

Жан Кокто

Драматургия