Крепость (ЛП)

Если это была Симона, она должна была узнать меня! Однако можно ли было узнать меня вообще? В таком виде, как я теперь выгляжу? Думаю, никто меня не узнает. Таким опустившимся меня еще никто не видел. Таким бородатым тоже. И моя форма хаки, что сейчас на мне, выглядит чертовски иначе, чем мой обыкновенный прикид.

Отчаянный крик «Aidez-moi!», все еще продолжает звучать во мне снова и снова.

«Aidez-moi!»

И все же: Симона выкрикнула бы мое имя — и «Aide-moi!» вместо «Aidez-moi!».

Проходит немного времени, и фельдфебель показывает рукой на большой дорожный указатель на белом бетонном цоколе: «NANCY». Киваю ему, что понял, и мотоцикл делает на дороге резкий поворот под острым углом. Взмах рукой как привет и ответное приветствие, и фельдфебель исчезает из моего взгляда.

Направление на Восток

Теперь наш радиатор направлен строго на восток. Я могу видеть это по солнцу: Оно стоит точно за нашей спиной, и уже довольно низко — своим нижним краем лежит на крышах.

Я настолько истощен морально, что вынужден на секунду забыться, иначе просто свалился бы как мешок. Кто бы сомневался: Наступает реакция перевозбуждения. Сейчас мне становится довольно трудно оставаться все таким же деятельным.

Внезапно в голове возникают картины как от неожиданно остановившегося фильма: Железнодорожное ущелье с закопченными фронтонами зданий и ярко блестящими рельсами, решетки из высоких металлических стержней, кишащая толпа солдат и дико жестикулирующих людей в серых робах. Людей, высоко выбрасывающих руки и падающих как подкошенные…

Париж — Нанси: приблизительно 320 километров. Как только мы сможем преодолеть их, это страшно длинное расстояние при нашем печальном темпе? Где переночуем? Сможем ли мы это сделать, по крайней мере, еще у Sezanne?

В небе ни облачка. Луна в три четверти — и, кроме того, дорога будто по линейке протянута: Хорошо бы удалось проехать до ночи! Дорога кажется вполне безопасной.

Sezanne довольно крупный город, там мы, конечно, сумеем разжиться дровами. До тех пор наших запасов еще должно хватить. Я пока так и не понял, на сколько километров пути хватает одного мешка дров для этого драндулета.

Передохни! Успокой нервы!

Может остановиться? Ерунда! Чем дальше проедем, тем лучше. Теперь мы, пожалуй, уже не должны больше испытывать страх перед атакой самолетов-штурмовиков. Или мы заблуждаемся? Но если нас внезапно атакует какой-нибудь бродяга-самолет, то теперь мы едва ли ушли бы с этой широкой дороги. Здесь даже деревьев нет. Надо бы отправить Бартля на крышу, говорю себе…

Едва только Бартль оказывается наверху, позволяю себе глубже погрузиться в сиденье.

Теперь посмотрим, как справятся оба моих подчиненных. Когда выезжаем из восточного пригорода, меня наполняет сильное желание вылезти из «ковчега», расположиться рядом с шоссе и вызвать в памяти картины Симоны из нашего времени в La Baule. Но я должен запретить себе это. Могу лишь шептать безмолвными губами имя Симоны. Снова и снова. А сверх этого наваливаются ужасные картины: Стрельба на рельсах… Палата госпиталя… Что же все это было?

У меня зуб на зуб не попадает. Хочется ревмя реветь — такое паршивое настроение.

«… сквозь жару и холод, потеряв слух и зрение…» Библия? Не знаю, относится ли это к библии.

Ничто ничему больше не соответствует. Никакого соответствия. Я действую совершенно иначе, чем хочу. Что, собственно говоря, случилось с моей рукой? Почему мы катим здесь, по этой местности? В голове невероятно быстро вертятся мельничные жернова и их вращающиеся валики работают как сумасшедшие, стуча друг о друга.

Как все это произошло?

Ведь вот же, мы только вчера въехали в Париж. И теперь эта вот дорога в Нанси… Но где же мы были вчера ночью? В Париже?

Чепуха: Только сегодня рано утром мы прибыли в Париж! Сегодня есть сегодня. Вчерашняя ночь — она была в Версале. Тросовые барабаны, рикши на велосипедах… Когда я все это видел? Наверное, не только сегодня поутру!

При въезде в Париж? СЕГОДНЯ.

Танки на Place de la Concorde: СЕГОДНЯ!

Мне привиделось, что я видел Симону в ущелье железной дороги! Сейчас мне кажется, что я галлюцинирую.

Отбивайся! Проясни свои мысли! Думай системно! Step by Step.

Найду ли я когда-нибудь Симону?

Равенсбрюк! Не знаю, где сейчас стоят русские, но если наша линия обороны рухнет на востоке, то они смогут добраться до Равенсбрюка.

Ну а почему служба безопасности СД разместила свои тюрьмы только на востоке? Если бы у меня была сейчас широкомасштабная карта, чтобы посмотреть, где на самом деле расположен этот чертов Равенсбрюк!

Теперь даже Старик не смог бы помочь. Он, наверное, давно мертв — геройски пал за Великий Рейх, немецкий народ и Фюрера.

Насколько знаю Старика, этот чокнутый негодяй, скорее всего, вылез в самую переднюю линию обороны.

Нас всех подставили! Никаких шансов уцелеть! С самого начала у нас не было никаких шансов — только отсрочка конца. То, что мы все еще катим по этой местности, означает при ближайшем рассмотрении всего лишь еще одну отсрочку — отсрочку с сюрреалистическим бытием.