Крепость «Россия»

Между тем «фундамента» (например, в виде тяги людей к реальному самоуправлению) и «стен» (скажем, в виде мощных муниципалитетов, зависимых от граждан местных СМИ и общественных комитетов в защиту двора от точечной застройки) по-прежнему нет или они только начинают возникать. До тех пор пока ситуация такова, на месте отсутствующих «несущих конструкций» неизбежно будут возникать «опоры-времянки», сконструированные «просвещенной» (или не очень◦— какой есть) бюрократией. Либо в надежде на то, что когда-нибудь на их месте возникнет что-нибудь настоящее. Либо◦— просто для того, чтобы конструкция раньше времени не рухнула…

Впрочем, как говорят детские психологи, если ребенку не доверять что-то делать самостоятельно, он никогда ничему не научится. Правда, продолжают психологи, поначалу доверять нужно дозированно: так, чтобы дитя, не дай бог, не свернуло себе шею. Так и живем: бережем шею…

«Профиль» № 27 (535)

Дмитрий Миндич, Евгений Верлин

С ЧЕГО СОБИРАЕТСЯ РОДИНА

Все чаще горячие головы, причастные с госпиару, молвят: и Крым не по праву Украине отошел, и Южная Осетия «тяготеет» к России, и Грузия как государство «нежизнеспособно». Кажется, границы в рамках СНГ вот-вот начнут трещать по швам, да и само дитя Беловежской Пущи вряд ли долго протянет. Громких заявлений много, а серьезных прогнозов развития постсоветского пространства◦— ни одного.

А кто, собственно, может гарантировать, что и наши, российские, границы, и границы сопредельных государств -навеки? И «Профиль» решил пофантазировать…

РОССИЯ-2020

Сохранится ли Россия через 15 лет в нынешних границах? Об отрицательном ответе на этот вопрос даже страшно подумать, хотя многие высшие лица государства не боятся открыто говорить, что сохранение суверенитета и территориальной целостности страны◦— главный вызов обозримого будущего.

Мы считаем, что утрата Россией своих территорий возможна лишь в результате некоего тотального социально-экономического коллапса. В этом случае распад вряд ли ограничился бы отдельными «кусками»◦— Южные Курилы, Чечня или Калининград. Хотя, не дай бог, случись такой коллапс, возможны всякие «варианты». В кратко- и среднесрочной перспективе на политическом горизонте пока, слава богу, не просматривается каких-либо осязаемых угроз, способных привести к такому катаклизму. Тем не менее есть ряд тревожащих факторов, которые, если дать им развиваться по нарастающей, могут составить угрозы. Есть и «мины замедленного действия», они могут «рвануть» при неблагоприятных условиях.

Во-первых, это так называемые спорные (или могущие оказаться таковыми) территории, появление которых в составе РФ было обусловлено послевоенными геополитическими изменениями. Попадание этих регионов в «группу риска» обусловлено в первую очередь наличием внешних сил, заинтересованных в изменении status quo. Эти силы могут ждать своего часа, усмотрев, скажем, в экономическом ослаблении России шанс для территориального реванша. Главным образом речь может идти о Калининградской области (бывшая Восточная Пруссия) и Южных Курилах (так называемые «северные территории» Японии). Среди важнейших проблем России в этих регионах◦— их социально-экономическое неблагополучие: в случае его нарастания при одновременном ослаблении федерального центра возможно появление инициатив по поводу автономизации или даже присоединения к другой стране.

Во-вторых, это Сибирь и Дальний Восток. Природа слабости России на этих территориях иная. Не претензии других государств (реальных или потенциальных) и не «эксклюзивное» положение на карте («с краю»), а экономическая пока неготовность России адекватно (то есть в соответствии с объективными требованиями XXI века) «переварить» имеющиеся у нее пространства, с одной стороны, и объективная способность других стран (в первую очередь Китая) сделать это за нее◦— с другой.