Крепости неодолимые

Их примеру последовала Эстонская православная церковь. От имени мирян протоиерей Христофор Винк, священник Николай Кокла и др. давали клятвенное заверение во прекращение раскола и искренне обещали «в дальнейшей церковной работе блюсти верность и послушание Матери-Церкви Российской и ее главе Патриарху Московскому и всея Руси». Далеко за ее пределами внутренняя жизнь православной церкви не менее, чем фронтовые известия, вызывала пристальный интерес. Огненная линия, разделившая Европу на два враждебных лагеря, не стала препятствием для проникновения правды в те места, где зарождалось христианство. В конце 1943 года в Московской Патриархии было получено послание из Иерусалима. «Святейшая в Сионе матерь церквей радуется и веселится чудесным событиям в России, — писал Сергию Патриарх Иерусалимский Тимофей, — благословляет и славит трепетное имя господне, что он вознаградил веру благочестивого русского народа и увенчал оружием правды его священную борьбу за свободу, даруя выдающиеся победы и блестящие триумфы над напавшими».

Среди них были и те, с кем Россию связывали узы кровной дружбы и совместная борьба за свободу против мусульманского ига. Какая идея направляла штык румынского солдата в грудь его христианского собрата россиянина, что искали единоверцы на огромных пространствах России? Теперь, по прошествии многих лет, можно ответить, что нашли они на ее земле бесславный и печальный конец, о котором предупреждало «Обращение к румынским пастырям и пастве…». Его заключал проникновенный призыв: «Румынские собратья — архипастыри и пастыри и все православные люди Румынии! Отрекитесь от союза с Гитлером и будем с вами едиными устами умолять Господа нашего вернуть странам нашим мир и процветание». К глубокому сожалению, раскаяние к румынам пришло с опозданием, когда были пролиты реки христианской крови.

Они лишь по случайности не пополнились ручейками крови славян. И хотя Болгария официально находилась в состоянии войны с СССР, ни один солдат не перешел ее границу, а с территории не прозвучало ни одного выстрела. В том, что этого не произошло, есть немалая заслуга православных священников. «Слава Богу! — говорилось в послании митрополита Софийского русскому народу. — На страх врагов, на радость друзьям в последние два года величественно в беспримерной силе и славе выявилась несокрушимая мощь русской страны… Я, благого, веющий перед освободительницей моей родины (в войну 1877–1878 гг. — Б. К

.) обязанный ей и своим вторым духовным рождением».

Под натиском Красной Армии фашистская военная машина откатывалась на запад. Среди тех, кто нес свободу попранной нашествием земле, были и представители церкви, которым пришлось сменить сутану и клобук священнослужителей на гимнастерку, на солдатскую пилотку или офицерскую фуражку.

Почетный настоятель Тихвинского храма протоиерей Александр Васильевич Солертовский прожил долгую и трудную жизнь, и лишь немногим было известно, что в боях на Сталинградском направлении он был тяжело ранен и, обливаясь кровью, дополз до медсанбата. Уже там он услышал безапелляционную фразу: «Инвалид». Награды за мужество он получил, уже находясь в госпитале. Но не смирился с физической немощью отец Александр, выдюжил и после лечения взошел на амвон. В воспоминаниях прихожан он навсегда остался священнослужителем, который истово и усердно молился за други своя и воспитал многих «…духовных чад… в духе любви к храму божьему».

В краткой биографической справке, написанной в 1975 году, архиепископ Харьковский и Богодуховский Леонид Лобанев сообщал: «Вступил я в ряды Советской Армии добровольцем и включился в общенародный подвиг в боях на Волге. В июльские дни 1943 года наша часть была гвардейской, а 23 августа она водрузила знамя свободы над многострадальным Харьковом. Боевая армия крепла, в ней было большое число Героев Советского Союза, и наша гвардейская часть несла знамя через всю Украину и одной из первых, преследуя врага, с жестокими битвами прошла через Румынию, Трансильванию; она несла свои знамена над горными вершинами Карпат, Трансильванских Альп, над Венгерской долиной, перешагнула десятки рек, участвовала в сражениях за Будапешт, штурмом овладела главным городом Словакии — Братиславой; громила гитлеровцев в Австрии и в своем победном шествии дошла до столицы братской Чехословакии.

У меня, принимавшего участие во всех этих исторических сражениях, особенно остались в памяти бои в Харькове. Враг в своем отступлении делался злее: он знал, что больше не придет на святую землю русскую…»

Скромность написавшего эти строки не вызывает сомнения. Не потому ли, что тяжелейшие бои под Харьковом запали в сердце, отец Леонид решил навсегда связать свою послевоенную судьбу с городом и приложил немалые усилия для восстановления церквей и храмов.