Крещенные кровью

В это время с улицы послышались крики и топот множества ног. Не успели Игнат, Стеша и Аверьян опомниться, как в запертую дверь громко постучали.

* * *

– Вот и «товарищи» по мою душу пожаловали, – прошептал Игнат, прицеливаясь в дверь из маузера. – Следовало бы догадаться, что они перво-наперво меня здесь искать будут.

Стеша схватила его за руку:

– Не стреляй! Много их! Оне ведь разнесут всю избу в щепки, Игнат!

Игнат взвел курок, оттолкнул сестру и почему-то вновь почувствовал приступ смертельной усталости. Дверь едва удерживалась в косяке, растрескиваясь от ударов прикладов. Из сеней что-то кричали и требовали, но Игнат хранил молчание. С улицы в окна избы загрохотали выстрелы.

– Видать, всурьез за меня взялися «товарищи», – зло ухмыльнулся Игнат. – Не сдобровать мне, попадись я им в лапы.

– Уходи, Игнат! – закричала Стеша в ту минуту, когда дверь была готова разлететься на щепки. – Ой, Хосподи, да што же энто!

– А энто то, што мне «за службу верную» полагается! – процедил сквозь зубы Брынцев и несколько раз выстрелил в дверь.

Из сеней послышались стоны и проклятия.

– Это еще не все, товарищи! – заорал Игнат, извлекая из сумки гранаты.

Два снаряда он швырнул через выбитое окно на улицу, громко захохотав, как только во дворе грохнули взрывы:

– Што, нахрапом взять меня захотели? Но это уж хрен!

– Хосподи, оне ведь тожа кидаться бомбами станут! – причитала перепуганная насмерть Стеша. – Оне же…

– Не скули, лучше в окно выглянь! – крикнул ей брат. – Как там «наши», погляди! А заодно как уходить отсель будем, кумекай!

– В подпол надо. Как Анна, – выкрикнул Аверьян. – Оне ведь не знают про второй выход.

– А что проку в том? – огрызнулся Игнат, вынимая из сумки еще гранаты. – Изба окружена, и выход в чулане не поможет. Ежели бы ход куда подальше вел, тогда стоило бы попробовать! Хотя…

Еще пара гранат полетела в окно. Взрывы и крики, донесшиеся с улицы, подсказали, что и на этот раз они достигли цели. С улицы загремели ответные выстрелы. Пули залетали в окна, но, к счастью для обороняющихся, не причиняли им вреда. Хотя Аверьян, Стеша и Игнат хорошо осознавали всю тяжесть своего положения: долго такое везение продолжаться не могло.

Брынцев взял в руки последние гранаты.

– Айдате к окну поближе. Кады громыхнет, мы из окна разом сиганем и поползем огородами: я первым пойду, а вы за мной. На улице уже темно, и, глядишь, зараз выберемся.

Воспользовавшись сгустившимися сумерками и небольшой дымовой завесой после взрывов, беглецы, друг за другом, переползли через лаз в плетне на соседний двор. Сзади по-прежнему гремели выстрелы, но их никто не преследовал. Видимо, дерзкий побег из осажденного дома пока оставался незамеченным.

Неожиданное произошло в какую-то долю секунды… Глухо щелкнул винтовочный выстрел.

– Игнат, братик! – крикнула вдруг Стеша и как-то странно рванулась вперед.

Голова женщины припала к груди брата. Он обхватил ее руками, прижал к себе и быстро осмотрелся. Один из чекистов выглянул из-за плетня и вскинул винтовку. Игнат выпустил обмякшее тело Стеши и выстрелил из маузера. Чекист, взмахнув руками, с простреленной головой рухнул за плетень.

Игнат упал на колени подле Стеши и вгляделся в ее лицо.

– Стешка, будя дурить-то, вставай, – затормошил он ее безвольное тело, не сразу заметив на груди алое пятно. – Господи, Стешенька, да что с тобой?! – К его глазам подступили слезы, а к горлу горький ком. – Ты што, сеструха, будя дурить-то, не время сейчас!

Игнат лихорадочно соображал, что дальше, и вдруг взгляд его упал на стоявшего рядом Аверьяна.

– Слухай меня, вдовец, – сказал он, всхлипнув. – Сестру на тебя оставляю. Схорони по-людски.

– А ты? – вытерев слезы, спросил Аверьян. – Она же твою пулю на себя приняла, паршивец!..

– Некогда мне, – огрызнулся Игнат. – Ты муж, ты и хорони ее. Могилку потом покажешь.

Словно позабыв про опасность, чекист бросился бежать в сторону от дома, оставив убитую сестру на попечение растерянного Аверьяна.

* * *

Где-то рядом грохнул взрыв.

Лежа ничком, Калачев не ощущал своего тела. Он хотел поднять правую руку, но не смог. Кровавый ручеек, выбивающийся где-то в области затылка, проложил себе путь до бровей и, переливаясь через левый глаз, устремился по щеке вниз, к шее. «Наверное, я ранен», – удивился Аверьян, будто играл в «войнушку» и не думал о смерти, а вроде бы сейчас самое время думать о ней, когда рядом свистят пули, а его жена лежит мертва в десятке метрах от него.

Он попробовал приподняться, но не сумел даже пошевелиться. И все-таки надо доползти до Стеши! Они не разведены, а потому он просто обязан предать ее тело земле. Собрав последние силы, взбадривая себя и понукая, Аверьян пополз с надеждой: «Стеша, может, ещё жива, а Игнат обознался?». Слух улавливал топот ног и незнакомые голоса, но Калачев не был уверен, слышит ли он их или это ему только мерещится:

– Хватайте Игната живьем! Только живьем, мать вашу!