Крещенные кровью

— Вот это да! — развел руками штандартенфюрер. — Ты никогда не блистал умом так ярко и открыто, Ганс! Я просто аплодирую твоему таланту!

— Благодарю, шеф, — сказал польщенный похвалой Курт, выходя из машины. Он посмотрел в бинокль и воскликнул: — Можете меня поздравить, господин штандартенфюрер: машина Штерна уже там, где я и предполагал ее увидеть!

— Думаешь, сработает? — спросил сдавленным от волнения голосом Лансдорф, выбираясь из машины.

— Теперь уже не сомневаюсь, — ответил обер-лейтенант, разворачиваясь на месте.

Увидев в его руке револьвер, направленный на него, штандартенфюрер побелел от страха и попятился.

— Ты… ты посмеешь в меня выстрелить, Ганс? — закричал он, хватаясь рукой за кобуру на поясе. — Ты…

— Нет, шеф, — захохотал Курт, вытягивая вперед руку с оружием и целясь в грудь Лансдорфа. — Ты погибнешь от руки «народного мстителя»! Прости, господин штандартенфюрер, но сейчас ты для меня самый опасный человек в мире, так как очень много знаешь!

13

Ориентируясь на подсказки старосты, разведчики без особых усилий нашли в развалинах лаз. Не теряя ни минуты, они взялись за дело. К утру наблюдательный пункт был готов. Сверху лаз прикрыли обгоревшими досками и присыпали их мусором помельче. Земляной пол в подвале тоже местами застелили досками, чтобы можно было прилечь на них и отдохнуть.

Когда убежище было готово, Яшка, очень довольный проделанной работой, воскликнул:

— Одно слово — бункер! Поздравляю, товарищи, Гитлеру такой и не снился!

Степан и Свирид, глядя на него, заулыбались, а Яшка даже сплясал на радостях цыганочку с выходом, притопывая и тихо присвистывая.

— Кто знает, сколько нам здесь сидеть придется. А хибарка наша стоящая получилась!

Затем они перекусили, и Степан объявил:

— Дежурим по два часа. Я заступаю на пост первым.

Устроившись поудобнее, он приподнял голову над лазом и, поднеся к глазам бинокль, долго рассматривал окрестности. В чистом и прозрачном воздухе поселок был как на ладони.

И вот на крыльцо дома вышел Васька Носов. Степан скрипнул зубами и судорожно сжал бинокль обеими руками. Пальцы в суставах побелели, губы пересохли от волнения.

— Дай бинокль, — прозвучал сзади голос Яшки, и, не ожидая разрешения, он выхватил прибор из рук Калачева.

Яшка тоже увидел Ваську и смачно матюгнулся.

— Порву гада! — прорычал Степан. — Ей-богу, порву, как только доберусь!

— Вместе рвать будем, когда мышеловка сработает, — поддержал его Яшка, возвращая бинокль. — Иди, поспи, Степаха, а я покуда подежурю.

— Спать? — Калачев с недоумением посмотрел на Стрельца.

— Так уже два часа прошло, — ухмыльнулся тот, тыча пальцем в наручные часы.

— А мне спать не хочется. Вражина рядом, под носом гуляет, а я…

— Обожди, тихо, — перешел вдруг на шепот Яшка. — Вижу какое-то движение вокруг.

Степан напрягся. Все тело обдало холодом, как будто на него вылили ледяной воды.

— Людей вооруженных вижу, — продолжал Яшка, не отводя от глаз бинокля. — На партизан похожи, голов двадцать-тридцать.

— Что они делают? — Степан схватил друга за руку и с силой затряс.

— Ничего пока, — ответил тот, продолжая наблюдение. — Залегли вокруг отвалов рудника и будто чего-то выжидают.

Степан задумался. Услышанное не укладывалось в его голове. Партизаны, сопровождавшие их до поселка, должны были оставаться на месте и ожидать их возвращения. Их там человек десять, не больше. О каких «двадцати-тридцати» говорит Стрелец? Может, какой-то другой отряд решил покуролесить в поселке? Но им незачем соваться в зону Деда Фомы…

— Чую подляну, — отводя от глаз бинокль, прошептал Яшка, присаживаясь. — Те, кого я сейчас разглядывал, не из отряда Фомы. И партизаны ли они вообще?

— Я думаю, затевается какая-то провокация, — предположил Степан. — Вот только против кого?

— Уверен, что против нас, — нервно хмыкнул Яшка. — Этот староста хренов сразу мне не понравился. Какой-то, и «вашим», и «нашим». Пока мы у него на подворье торчали, все тихо было. А как он нас сюда спровадил, сразу и проблемы нарисовались!

— Хреново дело, — Степан крепко выругался. Слова Стрельца звучали слишком убедительно, их нечем было опровергнуть. — Ты думаешь, Матвей сдал нас?

— А чего тут думать, и так все наглядно, — ответил Яшка, передавая бинокль Калачеву и беря в руки автомат. — Теперь нам остается только жизни продать подороже.

— Обожди, не дергайся, — сказал Степан, которому в голову пришла более здравая мысль. — Если вокруг не партизаны, а переодетые в них немцы и полицаи, тогда чего они здесь высиживают и дожидаются? Если предположить, что староста нас предал, то немцы понаехали бы в грузовиках и в своей форме. Зачем им рядиться в партизан и ломать перед нами комедию? Не-е-ет, тут что-то другое намечается, нас не касаемое.

— А ведь ты прав, Степаха, — прошептал Яшка задумчиво. — Может, Васькой Носовым еще кто-то крепко заинтересовался? А вдруг он своих чертовых собратьев полицаев из других сел в чем-то кинул, и они, сговорившись, приехали сюда с ним отношения выяснить?

— Может быть и такое. Вполне, — ответил Степан неопределенно. — Я вот еще о чем подумал…

— О чем? — оживился Яшка.