Крест в свечке

Пока таксист выруливал на основную магистраль, галантно уступая место неповоротливому автобусу, Надежда Константиновна вздохнула, пожалев несчастных пассажиров: «Ничего не изменилось, год за годом одно и то же». Как и прежде, аэропорт с областным центром связывал единственный рейсовый маршрут. Остановку на развилке так и не оборудовали. Вот и приходилось тащиться от Советска в Калининград на перекладных без пересадки, чтобы потом раз в три часа трястись назад в набитом салоне по тому же самому шоссе, и лишь на середине пути автобус наконец заворачивал к воздушной гавани. С других мест до аэропорта добирались, как умели. Поискала взглядом извечный бигборд и едва узнала его. На осиротевшем, издёрганном ветрами полотнище, сквозь бахрому осыпавшейся краски отчётливо проступала гордая надпись прошлых лет: «Калининградская область – особая экономическая зона».

– Видишь, рейсовый?.. Набились как сельди в бочки… Все из Зеленоградска, Sorkau, Рыбачего… Домой им неймётся, в мегаполисы коронавирусные, нагулялись у нас тут… – Сокрушенно ламентировал таксист и, расстроенный, невнятно и смачно выругался:

– Здесь только один надёжный транспорт – такси. Колымили с утра до ночи, а теперь что?..

Мимо шастали легковушки, пару раз продавили бетонку навороченной резиной тяжелые трейлеры. Надежда Константиновна по-прежнему безмолвствовала, а водитель не унимался, видно, давно не возил такую симпатичную пассажирку.

– Словечко-то какое мудрёное выдумали – эксклав. А в чём особость-то? Что самый западный российский регион? Благополучие показное, потёмкинская деревня. Сперва была особая экономическая зона, потом с отложенным статусом. Сборочные производства завезли, да всё по мелочи. KIA запустился, потом BMW. Тачки конвейерной сборки, собирают из съёмных узлов и гонят в автосалоны куда-нибудь в Сыктывкар. В Европе russisch-авто не котируется. Крепим не по-людски.

Они проезжали улицы Зеленоградска, и машина стремительно неслась на край света. Туда, где после мерзкой тёплой зимы в изваренном углеводородами неуютном скомканном мегаполисе Надежда Константиновна хотела ото всех спрятаться и ни о чём не вспоминать.

Мимо прогудел грузовик с высокими бортами цвета хаки и раскрашенной в камуфляж кабиной.

– Видишь, маневрируют… НАТО проснулось, учения проводят. Самолёты гудят, то наши, то ихние. Военные наши заказы под шумок окучивают. На судоверфи корвет заложили, скоро со стапелей сойдёт. То ли для Индии, то ли для Пакистана… И воруют, как в России, не стесняются. Гнали металлом через таможню, а там наложили арест, и выяснилось: списанные запчасти с кораблей Балтфлота, годные к эксплуатации…

Водитель-гид, приосанившись, беспечно теребил «баранку», продолжая бесплатную экскурсию.

– Почвы влажные, пшеницу не сеем, зато картошка знатная. Тысячи гектаров высаживаем, клубни родятся с кулак!.. Здесь чем дальше от побережья, тем теплее. В иной год климат почти как в субтропиках. А урожай в Россию отправить не можем и сдаем по дешёвке в Польшу. Оттуда гонят в Голландию и в межсезонье сдают втридорога в Питере под видом египетской… Вкуснющий картофан! А я-то сам курский, сюда прислали по комсомольской разнарядке… А картошку жiнка жарит – со сметаной и зеленью. У меня так вкусно не получится…

Выехали на поля. На заросших осиротевших жнивах чернели закатанные в проволоку вилы со сгнившим сеном, забытые с прошлой осени. Показались постройки агрокомплекса. Обогнули центральную усадьбу: выложенную из красного кирпича двухэтажную коробку и выстроившуюся напротив шеренгу импортных комбайнов – дюжину сверкающих красным глянцем агрегатов.

«Ни души. – Забыв о проголодавшемся шофёре, Надежда Константиновна печально созерцала сельский пейзаж, тщетно пытаясь высмотреть хоть одного агрария среди бордовых зданий и машин, слившихся в единое пурпурное пятно в беспросветном марсианском одиночестве. – Никому ничего не нужно…»

Комментатор за баранкой не унимался и не давал себя забыть:

– Это Басильково, здесь давно не сеют. Комбайны импортные, «Клаас». Рожь-пшеницу не растят, скашивают сено машинным способом. Борщевик режут и по дурости валят вместе с сухостоем в снопы… Потом скармливают коровам, а народ жалуется, что молоко в пакетах кислое… Животноводство увяло, бурёнка на выпасе – в диковинку. Были ещё рыболовецкие хозяйства, рыбколхозы то бишь, да развалились… Завозим продукты из-за бугра. У нас даже квас из России. Купишь бутыль, а на этикетке какой-нибудь «Чудо-Калина» из Дмитрова, это у вас в Подмосковье. Или «Дар России» – тоже Новгород Великий.

Прошелестев зимней резиной, Opel лихо развернулся и покатил по узкому двухполосному шоссе к зеленевшему вдали хвойному лесу. Прямая, геометрически безупречная дорога без обочин прорезала насквозь тяжеловесный сосновый бор, то взвиваясь на пригорках, то опускаясь в низинах.