Крестоносцы

Действительно, хроники изобилуют восхищенными описаниями этих сокровищ. Вся Европа — Франция, Германия, Италия — получила из них свою часть, а Венеция, конечно, львиную долю. По сей день на площади Св. Марка останавливаются туристы, чтобы полюбоваться бронзовой конной группой, именно тогда вывезенной из Константинополя в город лагун; кони некогда украшали императорскую трибуну на ипподроме, куда велел их поместить Константин, забравший их в Александрии, — любопытный символ хрупкости империй. Их путешествия, впрочем, в XIII в. не закончились, поскольку Наполеон во время Итальянской кампании решил перевезти их в Париж, где они некоторое время украшали триумфальную арку на площади Карусель; но они вернулись в Венецию после Венского конгресса.

«Столько там было роскошной золотой и серебряной посуды, золотой парчи и столько драгоценностей, что настоящим чудом было видеть такое богатство, собранное в этом городе; и никогда с сотворения мира такое огромное, великолепное богатство не было ни видано, ни завоевано, ни во времена Александра, ни во времена Карла Великого, ни до, ни после них», — говорил Робер де Клари, оставивший восхищенное описание дворца Буколеон, присвоенного маркизом Монферратским:

«В этом дворце было пятьсот комнат, которые все были связаны друг с другом, и все были украшены золотой мозаикой; и было там почти тридцать капелл, больших и маленьких. Одна из них называлась Золотой капеллой и была столь богатой и великолепной, что в ней не было ни петли, ни шарнира из железа, все серебряное; и все колонны из яшмы, порфира или драгоценных камней. А пол капеллы из белого мрамора, такого гладкого и чистого, что казалось, будто он из хрусталя… В этой капелле находились очень красивые реликварии с двумя обломками истинного креста, толстыми, как человеческая нога, и длиной в полсажени; там же был и наконечник копья, которым Господа нашего пронзили в бок, и два гвоздя, которыми приколотили ему руки и ноги».

Среди привлекавших крестоносцев ценностей важное место занимали реликвии, и со взятием Константинополя по Западу разошлось большое количество восточных реликвий. Так, Виллардуэн послал вазу-реликварий в собор Сен-Реми в Реймс, а Робер де Клари оставил по себе память в родной стране в виде хрустального креста-реликвария, составляющего часть сокровищ аббатства Корби, и на нем сохраняется надпись:

«Знайте все, кто прочтет эти слова, что священные реликвии, запечатанные в этом сосуде, привезены из Константинополя и взяты из Святой капеллы во дворце императора и что Робиллар де Клари привез их в то время, когда граф Балдуин Фландрский был императором».

Немало местных культов появилось именно в это время: Св. Стефана в Шалоне-сюр-Марн, Св. Маммеса в Лангре, Св. Виктора в Сансе и др.

Конечно, коммерсанты бессовестно, бывало, эксплуатировали чувство благоговения перед реликвиями. С этого времени достоверность некоторых из них стала оспариваться, и потому большое значение придавали гарантийным письмам, удостоверяющим их происхождение, как в наше время при покупке редкой мебели или картин мастеров живописи.

Еще в начале XII в. Гвиберт Ножанский написал целый трактат, протестуя против использования неаутентичных реликвий, что свидетельствует о пробуждении критического духа наперекор злоупотреблениям. Что касается Истинного Креста, то фрагмент его, хранившийся в Иерусалиме, был погребен в пески вечером дня поражения при Гаттине. Поэтому его остатки, сохранившиеся в Константинополе, могли представлять соблазн для крестоносцев.

Многие его фрагменты разошлись по западным церквам; впоследствии их подлинность оспаривалась, и хорошо известна расхожая шутка, что из остатков Святого Креста можно построить корабль. Но эрудит Рого де Флери, запасшись терпением, измерил все существующие фрагменты, чтобы определить их объем⁴¹, и пришел к выводу, что он составляет треть объема нормального креста, способного выдержать вес человека.

Наиболее удивительная история константинопольских реликвий — это, очевидно, история Святого Тернового венца, который император Балдуин, стесненный в средствах, заложил венецианским купцам. Узнав об этом, Людовик Святой выплатил залоговую сумму, и реликвия была перевезена в Париж в 1239 г., где для ее хранения король отстроил Сент-Шапель.

Те, кто описывал сцену грабежей в Константинополе, имели кстати сами не всегда чистую совесть. Виллардуэн первым констатировал, что крестоносцы, как и ранее, не сумели соблюсти достоинство после победы: «Тогда одни несли добром, другие скрепя сердце, ибо алчность, корень всех зол, не дремала, и алчные начали удерживать имущество, и любовь к ним Господа нашего умалилась».