Крестоносцы социализма

Мы видели, что после разгрома 1874 г. народники предприняли лишь частичный пересмотр своей тактики. Они продолжали верить в возможность крестьянской революции и считать главной для себя деятельность в деревне, изменив только отчасти формы этой деятельности: от пропаганды социализма перешли к агитации за насущные крестьянские требования, от самотека – к организации, от кочевой страды – к постоянным поселениям.

Когда же землевольческие поселения потерпели крах, народники вообще разочаровались в работе среди крестьян: она «перестала казаться им вернейшим и скорейшим средством повалить существующий порядок»[992]. Землевольцы усомнились в самой возможности крестьянской революции – не в принципе, а пока, в современных условиях. Отсюда – их поиски новых путей борьбы, уже не связанных с деревней.

Кардинальной причины своего фиаско в деревне народники и на этот раз, как в 1874 г., не поняли. Тогда они объяснили все главным образом недостатками в организации и способах пропаганды и лишь отчасти репрессиями правительства. Теперь же, после того как они устранили очевидные недостатки в организации и способах пропаганды и все-таки опять потерпели неудачу, было решено, что всему виной – репрессии. А.И. Желябов на процессе первомартовцев заявил без обиняков, что «хождение в народ» «разбилось исключительно о многочисленные преграды, которые встретило в лице тюрем и ссылок»[993]

. Отсюда напрашивался вывод: надо сосредоточить усилия на борьбе с правительством, т.е. уже на политической борьбе.

Итак, первая, главная причина зарождения в народничестве 70-х годов (т.е. уже в землевольчестве) политического направления – неудача революционной практики землевольцев в деревне и, как следствие этой неудачи, новый после 1874 г. и более глубокий пересмотр народнической тактики.

Ускорили этот пересмотр грандиозные политические процессы 1877 – 1878 гг. (участников Казанской демонстрации, «50-ти» и «193-х»), которые столкнули народников лицом к лицу с царским правительством и помогли им убедиться в необходимости поставить борьбу против деспотизма такого правительства во главу угла. Воздействие процессов на политическую жизнь страны было столь сильным, что сами народники переоценили его, считая, что именно процессы (особенно – «193-х») «раскрыли глаза обществу» и «резко изменили настроение революционной партии от пропаганды к терроризму»[994]

.

Наконец, способствовала возникновению политической направленности в народничестве и сама обстановка назревшей к 1879 г. революционной ситуации. В связи с разорительными последствиями русско-турецкой войны 1877 – 1878 гг. обострились бедствия «низов», росло число рабочих и крестьянских протестов, к ним добавились студенческие волнения, обозначился кризис «верхов». Либералы роптали и превращались, по выражению К.Н. Леонтьева, «из оппозиции Его Величества в оппозицию Его Величеству»[995].

Землевольцев всегда раздражала пассивность российского либерализма. «Не надобно забывать, – внушали они соотечественникам-либералам, – что в Западной Европе не ждали пожалования конституции, там ее добивались. Там приходилось вышибать ее прикладом из челюстей абсолютизма. Мы говорим: „Ваше Величество, дайте нам конституцию – мы Ваши рабы по гроб!“. На Западе говорили: „Ваше Величество, извольте дать конституцию, а то худо будет!“»[996]. Попытки землевольцев-южан во главе с В.А. Осинским радикализировать либералов на переговорах с ними в 1877 – 1878 гг. не дали результата. Но в обстановке нарастания демократического подъема и, конечно же, не без воздействия революционной активности землевольцев либералы так осмелели, что отважились даже на дело, неслыханное ранее, – нелегальное организационное оформление своей оппозиции. 1 – 2 апреля 1879 г. в Москве состоялся первый т.н. земский съезд. Здесь 30 – 40 левых либералов, среди которых были М.М. Ковалевский, В.А. Гольцев, И.И. Петрункевич, А.И. Чупров, обсуждали идею создания собственного тайного общества для борьбы за конституцию. Правда, хорошенько поразмыслив, они единогласно… отвергли эту идею[997].