Крестоносцы социализма

Это была 26-летняя Мария Николаевна Ошанина, урожденная Оловеникова, по второму мужу Кошурникова (а фактически Баранникова, ибо по паспорту Кошурникова – из конспиративных соображений – венчался с Ошаниной Александр Баранников), партийные псевдонимы – «Марина Полонская», «мадам Якобсон». Женщина такого же склада ума и силы характера, как Софья Перовская и Вера Фигнер, хотя и менее цельная идейно и нравственно, очень эрудированная и светски воспитанная, изящная, красноречивая, властная и честолюбивая, Ошанина пользовалась в «Земле и воле», а затем и в «Народной воле» большим авторитетом и влиянием, репутацией «торговца сердцами», как говорил Ф. Шиллер о своем Фиеско. Достоинства революционного вожака она соединяла с недостатками, характерными чуть ли не для всякой красивой женщины (вспомним Веру Фигнер и «Топни-Ножкой»), но достоинства Ошаниной были крупными, а недостатки мелкими. «Мария Николаевна была, несомненно, по-мужски умна, выражаясь банально, хотя и не без примеси того, что столь же банально называется женским лукавством, – вспоминал близко знавший ее Н.С. Русанов. – Когда она защищала свой взгляд, она прибегала не только к логике, но… повелительно молила, дружески-горячо упрашивала согласиться с ней, обнаруживая своеобразное, я готов почти сказать милое, упрямство хорошего, но избалованного ребенка, который повторяет все те же аргументы, чтобы настоять на своем, и в конце концов получает то, чего хочет»[1029]

.

Сочетание мужского ума и женского лукавства (выражаясь банально) сказалось в том, что Ошанина была отличным конспиратором, часто рисковала, но с блеском выходила из самых затруднительных ситуаций и ни разу за всю свою жизнь не была арестована. Вот как, например, ускользнула она из Харькова после неудачной попытки освободить П.И. Войноральского – ускользнула с вокзала, где ее уже стерегли жандармы, которые знали Ошанину в лицо. «Мария Николаевна вышла к отходу поезда, изящно одетая и под густой вуалью, опираясь на руку какого-то генерала, знакомство с которым завязала тут же на вокзале и который настолько был ею очарован, что взялся все устроить по части билета и багажа и пришел за нею в дамскую комнату, когда надо было садиться в поезд. Проехав несколько станций в обществе этого генерала и не доезжая до Орла (место назначения, где, кстати, Ошанину тоже поджидали жандармы. – Н.Т

.), Мария Николаевна вышла на одной из станций под предлогом необходимости заехать к родственникам, поручив любезному спутнику отправить ее багаж в Орел по данному адресу. Багаж был аккуратно доставлен, а в нем находились кинжалы и револьверы, которые Мария Николаевна и А.Д. Михайлов увезли из харьковской квартиры»[1030].

Вернемся к Липецкому съезду. Он работал три дня – с 15 по 17 июня 1879 г.[1031]

. Любопытным было открытие съезда. Делегаты приехали под видом гуляющих в загородный лес, нашли там уютную поляну, расселись, приготовили вина и закуску, наполнили стаканы и – начали… обсуждать проблему революционного переустройства России.

Протоколы и решения съезда до нас не дошли, но свидетельства его участников, сохранившиеся в их мемуарах и следственно-судебных показаниях, а также опубликованные лишь в 1982 г. тюремные записи А.Д. Михайлова, позволяют наглядно представить, как работал Липецкий съезд. Главным его делом было обсуждение проекта новой программы «Земли и воли». Проект составил Михайлов с участием Тихомирова, Морозова и Квятковского. Основная идея проекта формулировалась в первых же его фразах: «Мы видим, что в России никакая деятельность, направленная к благу народа, невозможна вследствие правительственного произвола и насилия. Ни свободного слова, ни свободной печати для действия путем убеждения в ней нет. Поэтому <…> необходимо прежде всего покончить с существующим у нас образом правления»[1032].

Такой вывод все участники съезда поддержали единодушно. Но по вопросу о методах борьбы с царизмом голоса «политиков» разделились. Морозов и Гольденберг предлагали бороться исключительно «способом Вильгельма Телля». Все остальные склонялись к точке зрения, которую наиболее веско отстаивал на съезде Андрей Желябов, именно здесь впервые сделавший заявку на роль вождя нового направления в народничестве. Он выступал за «насильственный переворот путем заговора» при условии «организации революционных сил в самом широком смысле»[1033]

. Судя по разъяснениям Михайлова, Квятковского и Ширяева, террор при этом рассматривался лишь как одно из средств политического заговора, а самый заговор в конечном счете был бы поддержан народным восстанием[1034]. В ходе дискуссии выяснилось, что Желябов, как никто другой, умел формулировать идеи, согласовывать мнения, регулировать разногласия, подытоживать прения. Он был выбран секретарем съезда, и в итоге съезд принял липецкую программу в формулировке Желябова, которого справедливо считают поэтому истинным автором программы[1035].