«Крестоносцы» войны

Соседняя комната была меньше приемной, но такая же унылая. Окна в ней не мыли со времен Третьей республики, стены облупились. Иетс стал машинально отдирать от стены куски засохшей краски. Он был взбешен: как мог Люмис, не дождавшись расследования, дать приказ об освобождении Сурира? Это либо непростительная халатность, либо нечто похуже. Услышав за спиною шаги, он резко повернулся на каблуках.

Сурир разразился бурной тирадой.

— Легче, легче! — сказал Иетс. — Я по-французски понимаю, но не настолько. Вы помедленнее.

— Я говорю по-английски, сэр, — сказал Сурир. — Я образованный человек. Со мной поступили несправедливо, очень несправедливо. Ах да, вы не знаете, как меня зовут — Сурир, сэр, Амедэ Сурир.

От пребывания в тюрьме Сурир не похорошел, но зато ему теперь легче было произвести нужное впечатление. Небритые щеки ввалились, узкие плечи сутулились — это было убитое горем существо, беспомощная жертва всемогущих сил. Только в те мгновения, когда он забывал маскировать свой взгляд, Иетс мог заметить, как этот человек проницателен и хитер.

— Вы пришли выпустить меня на волю? — спросил француз.

Сурир привык к тому, что его быстро выручали из всяких переделок, но на этот раз никто не явился к нему на помощь. Он провел в тюрьме целые сутки, и Иетс первым посетил его. Сурир решил, что, вероятно, лейтенанта прислали его влиятельные друзья.

Иетс ответил, не размышляя:

— Почему вы думаете, месье Сурир, что американская армия так легко вас освободит?

Сурир сбросил маску.

— Ах, так? — Он выпрямился и быстрым движением отбросил со лба длинные жидкие волосы. — Козла отпущения вам не удастся из меня сделать, не надейтесь.

Иетс молча наблюдал за ним. Такие вспышки были ему не внове. Всякий раз, как пленный немец закатывал истерику, можно было не сомневаться, что он хочет увильнуть от еще не заданного вопроса. Поэтому Иетс счел за благо дать Суриру еще немного покуражиться.

— Козел отпущения! — повторил он. — Вы говорите загадками.

— А как же еще это назвать? — негодующе возразил Сурир. — Но, уверяю вас… — Он осекся. — Да кто вы, собственно, такой?

Иетс ответил уклончиво:

— Я имею непосредственное отношение к тому, выйдете вы отсюда или нет.

— Я не сделал ничего дурного, — осторожно начал Сурир. — Мне предложили купить продуктов, я пришел посмотреть, и тут меня арестовали. Совсем как нацисты. И если вы думаете, что эта тюрьма лучше, чем нацистская, — попробуйте сами.

— Кто предложил вам купить продуктов?

— Вам, американцам, следовало бы знать, что законно, а что нет. Сами же предлагаете купить, а меня арестовали. Я тут при чем?

— Кто предложил вам купить продуктов?

— Не знаю я его фамилию.

— Не знаете или не хотите сказать?

— Честное слово, не знаю.

Это звучало правдоподобно — в таких случаях имена обычно скрывают.

— Опишите этого человека, — приказал Иетс.

— Он… он высокого роста, худой, с лица бледный, под глазами круги.

— Волосы?

— Волосы как будто светлые. — Сурир изо всех сил старался припомнить внешность Торпа; когда бьешь человека, некогда в него вглядываться.

Да, это Торп, несомненно. Иетсу стало тоскливо. Он не стал бы судить человека слишком строго за небольшой заработок на стороне. Ведь первый моральный принцип американца: «Лишь бы не попасться…» Но когда хорошо относишься к кому-нибудь, такие вещи огорчают.

Он повернулся к двери.

— Господин лейтенант! — сказал Сурир. — Теперь меня выпустят?

— Нет, — солгал Иетс. — С чего бы? — Приказ Люмиса скоро будет выполнен, а до тех пор пусть этот мошенник помучается.

— Сержант! — крикнул Иетс.

— Господин лейтенант! — Сурир подбежал к Иетсу и протянул умоляюще: — Я хочу вам что-то сказать!

Голова сержанта показалась в дверях. Иетс перевел дух и сказал хрипло:

— Простите, сержант, я еще не совсем кончил.

— Нужна моя помощь?

— Нет. Пока нет.

Сержант скрылся.

Иетс обратился к Суриру:

— Времени у меня мало. Ложь я не люблю. Вы как следует обдумайте, что собираетесь сказать.

— А если я все скажу, вы меня отпустите?

— Да, если скажете всю правду, — милостиво пообещал Иетс.

Сурир изобразил на лице сладкую улыбку; глаза его закрылись.

— Вы мне не верите, Сурир? — подстегнул его Иетс. — Разве вы недовольны американцами?

— Очень недоволен, — сказал Сурир. — Я тут с одним сержантом дела делал, так он обещал, что мигом вызволит меня из тюрьмы, А что получилось? До сих пор сижу.

— Сержант Дондоло?

— Да.

Иетс сделал шаг к стене и отломил еще кусок краски. На этот раз ему повезло! Просто повезло.

— Вы знаете сержанта Дондоло? — спросил Сурир.

— Конечно. Так, значит, продукты вам продавал не тот человек, которого вы описали, а Дондоло?

— Да… Вы его друг?

— Я хорошо с ним знаком.

— И вы обещаете, что меня освободят?

— Безусловно.

Сурир нахально посмотрел на Иетса. От его смирения и следа не осталось.

— Только не подведите… — пригрозил он, — а то у меня есть друзья в верхах.

— Не сомневаюсь. Вы по своему роду деятельности много с кем общаетесь.

— Если вы обманете, меня князь вызволит.

— Какой это князь?