Крестовский, Елагин, Петровский. Острова Невской дельты

В 1980-е гг. Елагинский парк постепенно приобретал ухоженный вид, избавляясь от старых деревянных конструкций 1930-х гг. На это выделялись немалые деньги, особенно в 1979–1980 гг., перед московской Олимпиадой. Масляный луг уже просто так топтать не разрешали, парковым ландшафтам старались вернуть россиевские черты. На острове появились ежи, ондатры, обитали даже летучие мыши. Зачастили иностранные делегации, находившие Елагинский парк «классическим европейским пейзажным парком» и отмечавшие его хорошее состояние.

В выходные по-прежнему наблюдалось столпотворение – с мороженым, пивом и семечками, но убирали парк тщательнее. В пруды выпустили большое количество молоди леща и другой озерной рыбы, чему немало радовались рыбаки. Главное, почти не практиковались массовые организованные гуляния, в прежние годы являвшиеся сущим бедствием для природы острова.

Аттракционов стало меньше, а самым популярным из них являлось, пожалуй, «Чёртово колесо», благодаря своему удачному местоположению в восточной части острова. Город в районе Старой Деревни и оконечности Васильевского острова в то время только начинал активно застраиваться, и всё это было видно с верхней точки колеса. Лахта имела почти первобытный захолустный вид, а Крестовский остров, на котором не велось никакого строительства, выглядел с высоты птичьего полета сплошным зелёным оазисом. В ветреную погоду, а она в дельте Невы почти всегда была таковой, кабинки колеса сильно раскачивались и поскрипывали, щекоча нервы.

Протока между северными и южными прудами

Большой популярностью пользовалась и лодочная станция. В прудах летом тогда активно купались, с лодки это было делать гораздо приятнее, поскольку имелась возможность найти уединённый островок и расположиться на травке. Кроме того, молодёжь любила на лодке уединиться, учитывая то обстоятельство, что лодочная станция работала до ночи, а по-моему, даже и до последней лодки. Во всяком случае, мы с приятелями иногда сдавали лодку, когда темнела даже белая ночь. Приезжали с работы, заходили где-нибудь по пути в магазин купить хорошего грузинского или армянского вина. У автомата с газированной водой разживались гранёными стаканами – и веселый вечер обеспечен, а если сильно голодны, то заходили в чебуречную у Горбатого мостика (сейчас там кафе «Остров»), но редко, так как и чебуреки были ужасными, и вино продавали только в розлив. Эту чебуречную возвели в конце 1960-х гг., но настоящих вкусных чебуреков, которые иногда встречались в ленинградских кафе, там, по-моему, не было никогда.

Прокат лодки стоил 20 коп. в час, в залог можно было оставить либо часы, либо комсомольский билет – всё равно умыкнуть лодку из замкнутого водного пространства не представлялась возможным. Вспоминаю, как поздними летними вечерами над водной гладью разносилась музыка. Советская промышленность наконец-то наладила выпуск переносных магнитофонов на батарейках, и считалось весьма стильным гулять с ними по улице или в парке, развлекая себя и окружающих. Весили эти переносные магнитофоны иногда по 4–5 килограммов – больше, чем сейчас весят стационарные, но приходилось терпеть.

Сложнее оказалось терпеть итальянскую музыку, в начале 1980-х гг. неожиданно вошедшую в моду. То ли этому способствовали фестивали в Сан-Ремо, которые неизменно транслировало советское телевидение, то ли фильмы с участием Челентано, а может быть, действительно появилась плеяда интересных певцов, но факт остается фактом – от Пупо, Тото Кутуньо и «Рикки и Повери» не было никакого спасения даже в ЦПКиО. Почти из каждой лодки доносилась музыка на итальянском языке, как будто в каждой лодке сидело по итальянцу. Лишь мы с приятелями наперекор всем врубали либо тяжёлый рок, либо «Аквариум», нарушая общую гармонию.

Ещё веселее на прудах Елагина острова стало в 1990-х гг. На протяжении нескольких лет на один из островов летом высаживали обезьян из зоопарка – макак, а потом и павианов, исследуя их поведение на свободе. Как пошутила Татьяна Ромашенкова, автор одной из заметок про «обезьяний остров», за три летних месяца приматы полностью теряли обезьяний облик и начинали чем-то напоминать человека, а именно: пить, курить, воровать и драться с отдыхающими парка. Молодые люди на лодках, несмотря на предупреждение об опасности, высаживались на острове, оставляя спиртное и сигареты, ну а воровство обезьяны освоили сами, спрыгивая с нависающих веток в лодки и вырывая у отдыхающих сумки с документами и рюкзачки с едой. А уж сколькими мобильниками обзавелась стая обезьян, и сосчитать трудно.