Крестовский, Елагин, Петровский. Острова Невской дельты

В основе нового облика церковного помещения – овал, аналогичный по размеру Овальному кабинету первого этажа. Одноярусный иконостас для храма по рисунку зодчего вырезал Фёдор Степанов, иконы написал А. Виги, стюк сделал Я. Щенников. На аналое лежал древний образ святителя Николая, в ризнице хранилась красивая дарохранительница из цветного мрамора. От Марии Фёдоровны в храм перешла «Мадонна с Младенцем», вышитая ею по картине Рафаэля. По заказу императрицы Александры Фёдоровны написана икона «Четыре Рождества», которая почиталась в царской семье.

Воспоминание о церкви в стихах оставил Дмитрий Мережковский, проводивший в детстве лето на Елагином:

Скучать в домашней церкви за обедней

По праздникам в Елагинский дворецВодили нас; я помню в арке среднейМеж ангелами реял Бог Отец…

Поначалу, во времена Марии Фёдоровны, службы в храме совершались лишь летом, когда вдовствующая императрица выезжала из города. В царствование Николая I, который любил жить во дворце, богослужением и парадом отмечались и другие дни, в частности 5 сентября, день св. Елизаветы – праздник Кавалергардского полка, стоявшего в Новой Деревне. Начиная с середины XIX в. на службу в храм по воскресеньям приходили дачники из окрестных мест, что и запечатлел в стихах Мережковский.

В советское время

После национализации в 1918 г. во дворце разместился Музей истории и быта. Его коллекцию не только сохраняли, но и пополняли предметами из дач Каменного острова. Однако в 1929 г. музей закрыли, коллекцию разорили, некоторые произведения передали в фонды Эрмитажа и Русского музея, а часть в погоне за иностранной валютой продали за границу. Некоторое время в здании Елагинского дворца размещался филиал Института растениеводства Академии наук СССР. После выселения Института дворец использовался в санаторно-профилактических целях, здесь действовал однодневный дом отдыха трудящихся.

Во время блокады Ленинграда окрестности дворца подвергались массивным обстрелам. Целью фашистской артиллерии являлась воинская часть, находившаяся неподалёку. 16 января 1942 г. два снаряда пробили кровлю и перекрытия; разорвавшись в подвале, они разрушили вестибюль, вызвав сильный пожар. В холодную зиму 1942 г. во дворце располагались ополченцы, они отапливали помещения дровами, именно по этой причине снаряд вызвал сильнейший пожар. Из-за пожара и произошли основные разрушения – от огня и высокой температуры рухнули кровля и чердачные перекрытия. Наборный паркет, рельефы статуй, деревянные двери – почти всё уничтожило пламя. Сохранился лишь каменный остов здания, внутренние капитальные перекрытия, кое-какие двери и немного паркета.

Но и это пошло в дело. Вот что вспоминает Н. Мохова-Лосева, мать которой в дни блокады работала на Елагином: «Из недогоревших кусков драгоценного дворцового паркета и стенных панелей с гипсовой лепкой и росписью мама построила себе хижину на террасе южной лестницы. Для устойчивости хибарка был прислонена к гигантской мраморной вазе, в которой прежде разводились цветущие однолетки. В этом строеньице мы с ней прожили всё лето, лишь изредка посещая наше жилье на Крестовском…»

Из цитаты ясно, что к концу войны даже то, что не догорело во дворце в 1942 г., было использовано квартировавшими здесь красноармейцами и работниками импровизированных огородов.

* * *

До 1946 г. дворец простоял, открытый силам природы: снегу, дождям, сырости. У властей вызывало сомнение, можно и, главное, стоит ли возрождать столь сильно разрушенный памятник архитектуры. Лишь после того, как в 1946 г. архитектор В.М. Савков произвел фиксацию уцелевших деталей интерьера, а научный сотрудник инспекции по охране памятников А.Н. Петров на основании поднятых архивных данных доказал, что дворец восстановить можно, было принято решение начинать работы. Разработку проекта восстановления поручили М.М. Плотникову, который, изучив чертежи К. Росси и дворцовые описи, к 1952 г. закончил проектные работы. Сами восстановительные работы провели, учитывая их сложность, за относительно короткое время, с 1952 по 1960 г.

Дом отдыха в Елагинском дворце. 1930-е гг.

Прежде всего укрепили конструкцию здания и восстановили фасад, затем взялись за воссоздание интерьеров. Бригады мастеров И.М. Дворецкого и С.С. Федина восстановили облицовку из белого мрамора на колоннах, пилястрах и стенах Овального зала, по образцам сохранившихся тканей. В Москве в 1956–1959 гг. изготовили 200 метров голубого, малинового и белого штофа для обивки помещений. Паркетчики бригады Я.Ф. Бобрина выложили паркеты сложного рисунка, двери изготовила бригада мастера-краснодеревщика К.А. Караваева.