Крик

Затем, в конце недели, меня пригласили в офис на Гусарской. Там начальник управления Кондрашев Михаил Федорович вручил мне контракт и показал протокол собрания акционеров, в котором пунктом один было определено, что я назначаюсь генеральным директором ЗАО с таким-то окладом. При этом я чуть не ошалела от радости – в своем занюханном салоне я получала в несколько раз меньше. Но виду не показала, так меня инструктировала Ленка. Кондрашов вручил мне устав, учредительный договор, печать и рассказал, в чем будут заключаться мои обязанности.

– Все ваши обязанности отражены в уставе, – сказал он. – Вы его прочитайте, на всякий случай. Ну а на деле будет следующее. Вот вам стол, вот вам стул. К вам будут приходить из различных подразделений НК с проектами договоров и другими документами. При договорах будет бумажка с фамилиями лиц, обязанных этот документ завизировать. Когда все подписи будут собраны, подписываете вы, как генеральный директор и сдаете в ЦБК. Это я коротко. А так в процессе потихоньку сами все узнаете.

Как он сказал, так и получилось, в процессе работы постепенно, со временем, я все узнала. И неплохо все усвоила.

5

По установленному порядку, следующим утром я зашла в ЦБК, к своему бухгалтеру Елене Федоровне. Она уже, конечно, все знала. Между прочим, свежие новости по делу компании в ЦБК узнавали сразу, и эти новости мгновенно разлетались по всем кабинетам. Откуда они это сразу узнавали – совершенно непонятно.

– За что же Володьку? – удивлялась она. – Ну совершенно непонятно. Он же, как все генеральные, все вы одинаковы.

И тут до нее, наверное, дошло, что я тоже генеральный. Она с ужасом посмотрела на меня.

– Да ты не волнуйся, все будет нормально. Вы же не при чем. Вам что предписывали, то вы и делали. Это всем ясно и понятно.

Видя мое невеселое настроение участливо спросила:

– Дома-то как?

– Дома все нормально. Степка в сад ходит. Его там хвалят за поведение, за успехи в пении и рисовании.

– Певун значит.

– Певун.

– А отец? Как со здоровьем?

Я как-то ей рассказывала, что у отца нелады с сердцем.

– Вроде все нормально, стараюсь его не волновать. Я ему даже про наши дела в НК ничего не говорю. Конечно он телевизор смотрит и в курсе общих дел с НК, но я ему говорю, что я мелкая сошка, и нас все эти ужасы не касаются. Наше ЗАО пока нигде не мелькает.

– Слава богу, слава богу, – говорит Федоровна. – Как говорят: тьфу, тьфу, тьфу. А вот фирма Макаровского уже по телеку, и в газетах засветилась. Уже журналюги верещат – разгром НК начался.

Я уже думала, что сегодня ничего не будет, как вдруг она говорит:

– Вот тебе тут управление по ценным бумагам договор приготовили, по векселю, по ООО «Нафта-Ю». Сказали – срочно.

Я взяла договор. Раньше я бы даже его и не смотрела, проверила бы, все ли визы на месте и подписала. Но когда все это завертелось, я тоже начала смотреть документы. Алька мне разъяснила, что ответственность несут не эти подписанты, а генеральный директор, то есть я. И сидеть в случае чего не подписантам, а мне.

Я взяла договор и направилась к выходу.

– Они просили срочно. Это по векселю. И срок оплаты по нему где-то через неделю, – вслед мне говорит Федоровна.

– Ладно, я посмотрю. Завтра решим, если срочно.

Я не хотела при Федоровне смотреть договор, поэтому вернулась в наш кабинет и стала читать. За эти три года работы я все-таки кое-чему научилась. По крайней мере, в вопросах оформления документов, ну и уже простейшие операции понимала. Это был договор новаций. Речь шла о векселе по ООО «Нафта-Ю» на сумму миллиард двести миллионов рублей. «Нафта-Ю» – это одна из фирм НК. У меня на фирме этих векселей значилось на несколько миллиардов рублей. Когда приходило время платить по векселю или получать, то управление по ценным бумагам готовило соответствующий документ, и я, после того как все кто указан в приложении завизируют, подписывала этот документ. Раньше я и не вникала в эти векселя. Я и сейчас не знаю, сколько их и от кого они. Этими вопросами занималось руководство и «Управление по ценным бумагам». Но после всех этих событий я начала смотреть, чтобы не влипнуть. При этом советовалась с Алькой. Она уже хорошо разбирается во многих вопросах. Она больше меня работает, да еще юридический факультет заканчивает.

Алька посмотрела договор и говорит:

– Подписывать нельзя. Они тебя подставляют.

– Но ведь визы всех заинтересованных подразделений есть. Даже вот юристы подписали.

– Не имеет никакого значения. Ты пойми, когда дойдет до разборок, подписанты скажут – то не учли, это не учли, может быть и ошиблись. Но ведь не мы принимаем решения. Есть генеральный, и он должен был не согласиться. Это ведь наше мнение по этому вопросу, и только. Понимаешь, мнение – и только. И они чисты. Главное они чисты перед законом. За все по договору отвечает генеральный директор. А ты смотри, что здесь получается. «Нафта» согласна заплатить по векселю триста миллионов – четверть цены, объясняя это тяжелым финансовым положением, мол, фирма на грани разорения. Не то, мол, через некоторое время и этого не получите.