Крик

И вот сейчас тот же парализующий ужас… Ведь если Макаровского арестовали, то следующими можем быть и мы – такие же, как он, генеральные директора дочек НК.

2

Я быстро добралась до Красных ворот и вышла на бульвар. И только остановилась у места, где Алька меня обычно подбирала, как подкатила она, но не на своем задрипанном Опеле, а на не менее задрипанном БМВ Макаровского.

– Быстрее, быстрее, – торопила она меня.

Я плюхнулась на переднее сиденье. И она быстро рванула вперед, стараясь проскочить на желтый.

– Ты что, как полоумная?

– Наружка, – выдохнула она.

– Какая наружка? – не поняла я.

– Да за мной наружка.

Я стала оглядываться. Потом посмотрела на заднее сиденье. Я, грешным делом, подумала, что это ее собака. Но вспомнила, что Алька не держит ни собак, ни кошек.

– Нет никакой наружки. У тебя в машине вообще никого нет.

– Да не в машине, балда. За мной хвост из автомашины с наружкой. А, кстати, где же хвост? – она стала оглядываться. – Где же он? Он ко мне прямо с Технического прилип. Я его у метро «Бауманская» еще заприметила. И он все время за мной ехал. Правда, что-то не видно. Девятка такая, серая. Может на светофоре отстал. Мы же почти на красный проскочили, – оглядывалась она.

– А что за наружка?

– Ты что, сериалы про ментов не смотришь? Там как кто на подозрении, так за ним сразу посылают наружку.

– Собака, что ли, такая?

– Какая собака, балда. Это мужики, как правило. Ну, оперативники.

– Да я эти сериалы не все смотрю. Этот, наверное, пропустила.

– Ну, последний вот, не смотрела? Опера, специально подготовленные. Неужели не смотрела? Черт, забыла со страху название. Ладно, потом вспомню.

– А ты-то при чем? – никак не могла я понять.

– Я же с Володькой поехала на Технический на его машине. Он меня просил. Так, на всякий случай. У него на душе было неспокойно. Наверное, чувствовал уже что-нибудь. Он мне портфель с документами по фирме оставил и ключи от БМВ. Я там часа два сидела в машине, ждала его, пока он не позвонил. Они же легко могли меня вычислить. Они же, наверняка, его машину пробили. Могли подумать, что он что-то там оставил. Могут задержать и обыскать. Если его задержали, значит, он уже подозреваемый. Я это по уголовно-процессуальному кодексу проходила.

Алька у нас училась в юридическом, уже на последнем курсе.

– Так ты меня прихватила, чтобы запутать эту наружку что ли? Я же водить автомашину не умею…

– Да не волнуйся ты. Володька просил меня по телефону съездить к его жене и все рассказать. Он не хотел, почему-то, звонить ей оттуда. Ну а я одна боюсь. Вдвоем все-таки легче.

– Ну, а куда же адвокат смотрел? Как он позволил его арестовать?

– А что адвокат может сделать?

– Не позволить. Вот и все. А тогда, зачем он нужен? Деньги на него переводить… Что он тогда может?

– Жалобу написать. Сейчас адвокат должен писать в суд жалобу, чтобы освободили.

– И, думаешь, поможет?

– Кто ее знает…

Когда мы подъезжали к дому Макаровского, Алька приказала мне внимательно оглядеться по сторонам, не привязалась ли к нам эта самая наружка. Я глядела, глядела, ничего не обнаружила. Ну, едут машины разные за нами, но как узнаешь, что это та самая наружка.

– Слушай, Алька, а на каких машинах ездят эти самые наружки?

– На самых обыкновенных, чтобы незаметными быть.

– На «жигулях» что ли?

– Бывают и на «жигулях».

– Да они же на «жигулях» ни за кем не угонятся.

– А у них специальные моторы стоят. Повышенной мощности.

Я высматривала эту чертову наружку, чуть шею не свернула, но ничего подозрительного не обнаружила.

– Да нет никого, чего ты волнуешься. К тому же, сама говоришь, они незаметны среди других машин. А если так, чего я головой кручу? Как дура.

– А тебе надо закрыть глаза и ждать, когда сзади раздастся: «Пройдемте, гражданка!»

– Ты же сама говоришь, что они специально обучены. Их все равно не узнаешь.

– Ну да.

– Тогда чего я головой верчу?

– Ну ладно, – согласилась Алька.

Тут мы подъехали к дому Макаровского и Алька, тяжело вздохнув, говорит:

– Ну, пойдем уже, подруга.

3

Поднимаясь на лифте к квартире Макаровского, мы обсуждали, с чего начать разговор с его женой – Ириной. Мы раньше бывали у них в гостях и знали ее. Конечно, мы уже готовы были плакать вместе с ней, но это оказалось излишним. По ее заплаканному лицу и убитому виду мы поняли, что ей уже все известно.

– Мне Сергей Иванович, адвокат, уже звонил, – пояснила она свое состояние. – Да вы проходите. Посидите немного, а то мне одной тяжело. Проходите.

Квартира Макаровского досталась ему еще от отца, который был каким-то научным работником. Вроде, даже, заведовал кафедрой в институте. Квартира хорошая – три изолированные комнаты, кухня большая. Как обычно, мы прошли на кухню. Там на столе стояла початая бутылка коньяка и легкая закуска.

– Это я уже слегка приняла, – пояснила Ирина. – Тяжело очень. Он все надеялся, что его не тронут. Очень надеялся. И вот надо же…

Мы выпили по рюмке. Потом еще. Я обычно немного выпиваю, а тут разохотилась. Тревожно что-то было и муторно.

– Ты же за рулем? – удивилась я Альке, которая не отставала от нас.