Крик орла

Ребёнком она очень часто играла одна и получала огромное удовольствие от сада своей матери, наполненного цветами, бабочками и птицами. Мысленно возвращаясь в тот солнечный сад, она живо вспоминает все долгие и счастливые часы, которые она проводила там, играя в королеву эльфов, повелевающую своим царством. В этой игре бабочки становились её подданными-эльфами, деловито порхающими тут и там, а птицы — облачёнными в прекрасные одежды послами чужеземных царств, приносящими королеве эльфов послания от своих правителей.

Сидя у ручья, Анна погружается в воспоминания о том, как часто королева эльфов устраивала для послов приёмы при дворе — под шелковицей в самом центре сада. Птиц привлекали ягоды, и, пока они пировали на дереве, Анна вслушивалась в их непрекращающийся щебет и мечтала об экзотических странах, в которых те побывали за время своих ежегодных перелётов. При этом юная королева эльфов представляла себе, как часто будет путешествовать в будущем и как однажды сама посетит эти страны.

Когда Анна всматривается в прозрачную воду, мягко журчащую меж камней и гальки, её охватывает глубокая тоска и желание вновь испытать чувство свободы и радости, знакомое ей с детства. В этот миг она видит не небольшой ручей, а счастливое дитя, радостно скачущее в саду своей матери. То были дивные дни упоительной свободы. Эта свобода не означала, что в детстве у неё не было никаких проблем, — просто для той маленькой девочки проблемы никогда не становились невыносимым бременем. В те времена Анна, подобно воде этого ручья, с гибкой легкостью просачивалась сквозь свои проблемы.

Осознав это, Анна начинает видеть в своей проблеме тот выпов, которым она на самом деле является, а с осознанием этого приходит и понимание той вести, что передала ей силаво время прогулки по лесу.

Птица, которую слышала Анна, была послом, призывающим королеву эльфов на приём во дворце.

Силанапоминала Анне, что пришло время вновь прислушаться к сокровенным мечтаниями и потрудиться над их воплощением в жизнь. И всё же Анне известно, что мир не таков, каким кажется, и потому она не может относиться к детским мечтаниям в их поверхностном смысле. По этой причине Анна полностью осознаёт, что её детское желание путешествовать вовсе не означает, что теперь ей нужно начать скитаться по всему миру, — скорее, настало время исследовать свой собственный внутренний мир, подобно тому, как в детстве она изучала сад своей матери.

Размышляя о чудесном времени, проведённом в том прекрасном саду, Анна снова утирает слёзы. Теперь, когда она осознаёт, что позволила своей жизни стать такой пустой и бессмысленной, Анна понимает, что её скука вызвана не работой, а той бесчувственностью, с какой она относится к окружающему миру. Будучи ребёнком, она всегда остро откликалась на окружающую её повсюду красоту — даже простые мелочи вызывали у неё радость и восхищение. Ныне, по истечении лет, этот простодушный и непосредственный подход к жизни сменился приобретённой разборчивостью, притупляющей присущее Анне умение беззаботно радоваться. Вместо того чтобы позволить себе наслаждаться простыми вещами, она стала одержимой представлением о том, что ей следует стать элегантной дамой.

Преследуя цель стать элегантной и утончённой, Анна потеряла связь со своими подлинными внутренними чувствами. По этой причине совсем не удивительно, что она стала беспокойной и неудовлетворённой. Её собственный взгляд на мир внёс в её жизнь серость, подобную увиденной ею ранее в лесу тени. Вспоминая о мрачности той тени, Анна опять передёргивает плечами. Осознавая, что ей предстоит ещё достаточно долго заниматься перепросмотром, Анна мысленно отмечает необходимость выявить тот глубоко укоренившийся страх, что заставил её пойти на поводу у идеи элегантности и утончённости.

Для Анны очень важно выявить то, что именно из случившегося в детстве заставило её расстаться с беззаботным подходом счастливого ребёнка. Только благодаря этому она сможет уничтожить своё нынешнее мировоззрение и вновь обрести связь со своими подлинными чувствами, со своей истинной природой. Более того, теперь она может ясно понять, что смена работы ей ничуть не поможет, так как, в сущности, её работа никак не связана с ощущением беспокойства. Анна понимает, что ей следует позволить скрывающейся внутри королеве эльфов взять её за руку и вывести назад, к тому безмятежно спокойному месту под шелковицей — к тому внутреннему центру тишины, где Анна пребывала в согласии с собой. Только там она сможет вспомнить, что из происшедшего в детстве разрушило её мечты. Анна осознаёт, что тот случай наверняка стал для маленькой девочки чем-то совершенно неожиданными опустошающим, словно треск ломающейся ветки в лесу.