Криминальная игра

– Погода в нашем городе на завтра, 30 ноября, – вещало радио. – Внимание автолюбителям! Утром на дорогах ожидается гололедица. Столбик термометра опустится до… Но Никифоров уже не слышал. Он на миг застыл. Стоп! Гололедица! Это слово он уже слышал в своем расследовании. И не один раз! Сегодня от Петрова – из Покровского музея исчезла картина «Гололедица» известного художника. Еще раз произведение живописи с таким названием упоминалась в перечне похищенных предметов искусства у коллекционера Костычева! Точно!

Оперативник с визгом затормозил:

– Сергей, жду через полчаса в отделе, – спешно позвонил он Сорокину, – очень важная информация.

Резко развернув автомобиль через сплошную осевую линию, майор быстро понесся на работу. Часы показывали 20.40. Вторая смена!

Подъезжая к райотделу, Никифоров набрал номер племянницы Костычева. Она присматривала за идущим на поправку дядей:

– Татьяна Михайловна, добрый вечер! Извините за поздний звонок, майор Никифоров. Очень нужен нам сейчас Марк Сергеевич. Как он? Не спит? Примет?

– Добрый вечер! Помню вас. Дядя у телевизора. Никак не заставлю идти отдыхать. Сейчас спрошу, – и почти сразу сообщила, – да, приезжайте. Он готов вас принять.

Через полчаса племянница снова услышала от Никифорова «добрый вечер», но теперь уже на пороге дядиной квартиры.

– Марк Сергеевич, прежде всего просим извинить нас за позднее вторжение. Очень важный вопрос. Добрый вечер, не надо вставать, –протягивая руку сидящему в кресле Костычеву, произнес майор. – Как вы?

– И вам добрый вечер. Не извиняйтесь. Пока вы не нарушили мой покой, а за пропущенное по телевизору я с вас взыщу, – почти весело отвечал Марк Сергеевич. – Самочувствие вроде бы нормальное. Готов вас выслушать.

– Вопрос у нас один. Одну из ваших картин «Гололедица» Никольского похищают второй раз. Более года назад она исчезла из музея в Покровке. Как она у вас появилась? – спокойно спросил Никифоров.

– Сразу же озадачили, – начал Костычев. – «Гололедицу» принес мне Леонид Петрович. Мне его тогда рекомендовали как солидного человека. Впоследствии общались несколько раз по ряду его предложений…

– Не Синюгин ли? – взволнованно перебил коллекционера Сорокин.

– Да я и фамилию не знаю. А может забыл. Мне его представили, как собирателя живописи и работника с какой-то должностью в академии культуры. По-моему, и номера телефона его нет. Так впечатлил своими познаниями и солидностью, что я и не подумал расспрашивать подробно откуда полотно. Тем более, что у него была версия ее приобретения.

Глядя, как мрачнеют лица гостей, Марк Сергеевич напрягся и добавил:

– Знаю только, что у него какой-то родственник, вроде бы брат, артист.

… Вечером следующего дня с прослушки майору Никифорову сообщили, что на завтра, после очередного телефонного звонка Леониду Синюгину, тот назначил кому-то встречу на десять утра в известном ресторане на окраине города. В разговоре с неизвестным собеседником речь шла о получении денег от Синюгина. Со слов службы ощущалась конспиративность в этих телефонных переговорах. То, что коротко доложили Никифорову, в телефонном разговоре выглядело совсем по-другому.

– Чувствую, что это будет финиш, – подумал майор.

После визита к Костычеву дело как будто сняли с тормоза. Соединились все звенья одной цепи. Определился последний и главный участник преступной группы. Как потом выяснилось, он был мозговым центром, разработчиком и организатором всех преступлений. Это был алчный, жестокий и хитрый человек. Никто в группе, кроме Курочкина, даже актер Синюгин, брат главаря, не знал о его участии. Все думали, что разрабатывают планы ограблений сообща. Но все были марионетками. Ими управляли. Леонид Петрович контролировал все ограбления.

Это он указал на Костычева. Его контролирующий задержал разговором священника, идущего в зал во время кражи. И в магазине «Новосел» во время разбойного нападения находился его человек, который должен был открыть дверь в фойе в случае непредвиденных обстоятельств. В переулке, где находилась экспертная лаборатория «Живопись», при нападении на работников музея также контролировали ситуацию.

Никто из грабителей этого не знал. В том числе и Курочкин.

… Кравченко перед представленными фактами раскололся сразу. Это было его уже второе признание за последний месяц. Да, это он в ту ночь вынес две картины и передал их лично Леониду Синюгину. Все это осуществили после настойчивого предложения шурина и тщательно разработанного плана. Необходимо было растянуть время обнаружения пропажи. Но вездесущая уборщица сразу же обратила внимание, что ее смешной картины нет на месте. Кравченко попал под подозрение. Фактов его участия не оказалось. Неизвестна была дата хищения.

Опергруппа обнаружила место дачи-крепости подозреваемого. Проникнуть туда инкогнито было незаконно и проблематично. Дача охранялась, видимо, нанятым охранником и злыми собаками. Предполагали, что в ней хранилось все награбленное. Квартира Воропаевой была перевалочным пунктом.