Криминальная игра

Этого одного раза милиционерам хватило, чтобы сделать определенные выводы и подготовиться к визиту в подкосившиеся хоромы Воропаева. Когда, постучав в дверь, они быстро вошли в дом, увиденное одновременно и поразило, и рассмешило милиционеров.

Троица, Воропаев, Курочкин и Воропаева, сидели за столом и весело, без удивления, поглядывали еле открытыми глазами на гостей. В разных местах на полу валялась пустая тара – несколько бутылок из-под дорогих коньяка и виски, красивые пивные бутылки, пустые банки консервированных ананасов, печени трески… Видимо это было начало застолья.

На столе главной была большая черная подгоревшая сковорода с остатками яичницы, рядом возвышалась трехлитровая банка с несколькими солеными огурцами без рассола. Рассол оказался востребованным. Он был и едой, и лекарством, и огнетушителем алкогольной жажды. Остатки трапезы располагались по всей площади стола, накрытого пожелтевшей от времени газетой. Бросились в глаза, лежащие россыпью мелко порезанное сало и лук. В углу на столе выстроились как солдатики пустые бутылки непонятно каких напитков. Выделялась одна из них – литровая с мутной белой жидкостью и наполовину опустошенная. Да это же самогон! Весь пол был устлан окурками и, само собой разумеется, толстым слоем грязи. Запах стоял в доме невыносимый!

Но самое интересное было под кроватью, возле которой сидел с открытым ртом Курочкин. Из-под нее выглядывала сумка и пакет с награбленным – золотыми украшениями, дорогим антиквариатом и прочими безделушками.

– Гражданин Курочкин Сергей Васильевич?! – глядя на актера, громко и вопросительно произнес участковый.

– А вы Воропаева Светлана Алексеевна? – капитан перевел взгляд на женщину.

– Не…. Это не мы, – все еще мутно глядя на посетителей, пробормотал артист.

А после некоторой паузы ситуация внезапно кардинально изменилась. Выхватив откуда-то пистолет и направив его в сторону милиционеров, Курочкин теперь уже твердым и зычным голосом гаркнул:

– Стоять! Не двигаться!

Может быть участковый и был профессионалом и папку свою уронил от неожиданности, а вот лейтенант сразу же сдался. Чувствовалась его неуверенность и нерешительность, бросалась в глаза заторможенность. Видимо не попадал он в критические ситуации. Когда актер, продолжая развивать свой успех, громко произнес:

– Руки! – молодой милиционер, еще не зная, что скажет дальше пойманный ворюга, куда прикажет деть эти руки, тот же час вскинул их вверх, потянулся весь к потолку, словно пытался дотянуться до люстры, чтобы выкрутить лампочку.

– Руки! Я должен видеть руки! – уверенно и громко продолжал Рембо – именно так себя сейчас ощущал актер.

– Капитан, оденьте своему напарнику наручники, – командовал Курочкин.

По следующей команде диктатора левая рука участкового протиснулась между связанных рук его коллеги, и вторые наручники захлопнулись на запястьях Котенко.

Когда милиционеры были обезврежены, Курочкин расслабился. Его взор теперь был направлен на Воропаева, который безучастно наблюдал за происходящим. Глядя на него, уже мягче актер произнес:

– Что же ты так плохо относился к своей жене, Вася. Это же богиня! Извини…

С этими словами, Курочкин подтащил своего собутыльника к милиционерам и, сняв с его брюк ремень, прикрепил Воропаева к дуэту.

– Извини, друг, – еще раз произнес актер, – так будет надежней.

Запас азарта и возбуждения у Курочкина иссякал. Постепенно к нему возвращалось состояние прежнего алкогольного опьянения. Посмотрев на троицу, артист вдруг рассмеялся:

– Вас бы сейчас на сцену. И втроем какой-нибудь танец…

Через мгновение лицо его стало жалостливым, а по щеке покатилась слеза:

– Мужики, извините. Не хотел причинять вам боль. Мне так жаль…

Покатилась слеза и по другой щеке. Курочкин нечетким шагом подошел к кровати, вытащил из-под нее баул. Нащупав какой-то кармашек, запустил в него руку и вынул охапку драгоценностей. Затем, подойдя к троице, сунул в их карманы по несколько различных предметов из золота:

– Компенсация за причиненный вред. Еще раз прошу извинить.

Немного подумав, актер налил понемногу в два стакана и снова подошел к связанным:

– А давайте-ка выпьем на посошок. Лейтенант, угощайся. Давай!

– Я при исполнении, – тихо и несмело вымолвил Кривцов.

– Так я же тебя освободил от работы, – радостно и весело, показывая на наручники, пропел Курочкин. – Давай!

Лейтенант был в растерянности. Он виновато поглядывал то на Курочкина, то на участкового.

– Да пей уже! – не выдержал капитан, – быстрей освободимся.

Взяв дрожащими руками стакан, Кривцов потянул его к губам и вслед за стаканом потянулись еще две пары рук.

Затем настала очередь Воропаева.

– Вася, возьми и ты. Спасибо, что приютил, – глаза Курочкина снова наполнились слезами. Поборов прилив нежности и посмотрев на участкового, актер категорически добавил:

– Вася ничего не знал!

Три пары рук потянулись вместе со стаканом к Васиным губам…

… Курочкин и Воропаева снова исчезли. В Васином доме нашли пистолет и записку:

«Прошу передать в театр. Реквизит!»