Криминальный оракул

И теперь Людмила, изрядно потрясенная всем произошедшим, опасалась отлучаться куда-либо одна надолго. Для нее и Павла был снят номер рядом с номером Василисы; но по поведению тур-менеджера создавалось впечатление, что она скорее как фрекен Бок во время вторжения Карлсона-привидения запрется в ванной и будет спать на расстеленных полотенцах. Просто потому, что в этом же номере будем я, и Загребец, и Коновалов, и Комарова с Русланом. И с нами спокойнее. А в ее номере она будет одна в своей спальне, Павел – в своей, и никаких рядом телохранителей и бывших спецназовцев.

Подарить ей, что ли, электрошокер. Может, спокойнее спать будет.

Павел же, несмотря на то что подвергся реальной опасности, дрых себе один в номере как ни в чем не бывало. Видимо, его защитные механизмы психики сработали вот так.

Сейчас Людмила сидела за одним столом с Коноваловым и с Русланом, отвоевав себе половину пространства под документы, под какие-то списки; что-то черкала в блокноте, положив его на развернутую карту, и то и дело сверялась с телефоном.

Я чуть не хлопнула себя по лбу, но уже с досады. Из-за визита Макова и последующих хлопот с полицией у меня совсем вылетело из головы, что уже завтра мы уезжаем из Тарасова.

Так, сон пока откладывается.

Я взяла еще один стул и подсела к Людмиле.

– Куда мы отправляемся завтра, Людмила Петровна?

Мелькнула странная, не к месту, мысль: эту женщину зовут так же, как мою тетушку. Но никакой инстинктивной симпатии во мне это не пробуждало. Уж больно разными женщинами были моя тетя и тур-менеджер Василисы Комаровой. Мила всем своим видом и поведением вызывала ощущение уюта и неосознанную симпатию. А Людмила производила впечатление чрезмерно назойливой мухи, которая больше жужжит, отвлекая внимание, чем делом занимается.

Впрочем, сейчас тур-менеджер действительно занималась делом.

– М? – недовольно вскинулась она. – Что?

– Я говорю – куда мы завтра отправляемся? С какого города начнется тур?

Людмила вздохнула, потерла виски.

– Волгоград, – наконец произнесла она. – Полетим самолетом.

– Когда?

– Рейс в одиннадцать тридцать, подъем – в восемь ноль-ноль.

– Вы говорили, в семь тридцать, – поднял бороду от мозаики Рональд Петрович.

– И что? – со сдерживаемым раздражением спросила она. – Рейс передвинули, поедем позже.

Рональд Петрович шумно засопел, но я вмешалась раньше.

– Людмила Петровна, мы ведь, как и вы, заботимся о комфорте и безопасности Василисы Ефимовны. Понимаю, у вас очень ответственная работа. От вас зависит, чтобы все мы добрались вовремя и куда надо. Если вы будете своевременно нас информировать о маршруте, о времени и прочем – легче будет и нам, и вам.

Людмила прямо на глазах растеряла все свое раздражение. Она вдохнула, выдохнула и уже не походила на шумное и бесполезное существо.

Просто усталая женщина.

– Вы поесть не забыли? – участливо напомнила я.

– Да, я поужинала. – Людмила сдержала улыбку. – Евгения, смотрите, завтра с утра, после завтрака – расселение. Сдаем номера. Затем – у меня вызвано такси…

Мы обсудили маршрут, я предложила пару изменений, пользуясь своим знанием города.

– Смотрите, здесь, конечно, короче, но дорога более узкая, и вот эти два тупичка… небезопасно. Может, лучше так?

Если есть возможность договориться, сберегая нервы и время, я предпочитаю договариваться и сотрудничать. Это куда продуктивнее, чем если бы я давила авторитетом, опытом и тем же знанием города.

В итоге мы слегка перетасовали маршрут (ни малейших возражений со стороны Людмилы!), согласовали состав пассажиров в двух такси (я, разумеется, ехала вместе с Василисой).

Но на этапе обсуждения самолетного рейса Людмила уперлась.

– А в чем проблема? – удивилась она. – Василиса едет первым классом, Руслан тоже – он ведь ее племянник. И я рядом. Остальные экономом.

– Людмила Петровна, – вздохнула я, почувствовав себя очень старой, не единожды стреляной воробьихой, вынужденной в который раз нудно чирикать младшему поколению, что кошки – опасны! К кошкам – не подходить! – Людмила Петровна, если бы не я, вы сегодня уже остались бы без работы. Как и мы все. Но я-то ладно, я у себя дома. А вы? От сохранности вашей клиентки зависит ваша трудоустроенность. И я как личный телохранитель должна присутствовать рядом с Василисой Ефимовной.

– А нас с Нонкой… – Коновалов оглянулся на недовольно цыкнувшую Загребец, – пардоньте, нас с Нонной Тимофеевной надо как можно ближе ко входу в первый класс. Чтоб мы подоспели в случае чего. Вообще покажите, где я сижу? Шухеритесь тут, как тать в ночи, никому ничего не говорите, а потом удивляетесь, что все спорят.

Людмила громко вздохнула, но открыла нужную вкладку на телефоне.

– Вы, Рональд Петрович, сядете тогда на место Павла. Я его ближе пристроила, нашлось местечко, подумала, вдруг Василисе Тимофеевне массаж в полете понадобится… но ладно. Вот, смотрите. Только это в проходе.

– Зато не застряну, не люблю у окна сидеть. Вечно не помещаюсь.

– Вот Нонну уже не пододвинуть, – посетовала тур-менеджер. – Вот тут в середине место.