Криминальный оракул

Мальчик читал разворот с большой статьей о вчерашнем выступлении Комаровой в центральном Доме культуры Тарасова.

– Тебе не рано такое? – Рональд Петрович опередил меня: я хотела задать тот же вопрос.

– Так тут ничего неприличного, – удивился Руслан. – Тут про нас написано.

Вся честная компания была в сборе, ожидая посадки на самолет. Считая со мной – семеро человек. Вполне можно отлучиться на несколько минут.

Дело в том, что меня одолевали сомнения. Ночью, мгновенно провалившись в сон, я еще смогла отмахнуться от них. Но теперь, на поспавшую голову, да еще после инцидента на стоянке, сомнения навалились с прежней силой.

Нужно было позвонить Артуру Лаврентьевичу.

Он ответил после первого же гудка, будто ждал моего звонка.

– Как ваши дела? – поинтересовался он благодушно после краткого, но утомительно-церемонного приветствия.

– Василиса Ефимовна в целости и сохранности, – рапортовала я. – Но есть небольшая проблема.

– Маков? – с готовностью уточнил мой наниматель.

– Нет. Сама Комарова, – отрубила я. – Ваша благословительница сопротивляется своей охране. Буквально десять минут назад я и Коновалов едва оттащили ее от поклонников в аэропорту. Она их жаждала благословить и сделалась тяжелая как камень. Подозреваю, мы вдвоем сдвинули ее лишь потому, что она разрешила нам ее сдвинуть. Она задержала нас. Чуть не создала угрозу собственной безопасности. Нам повезло, что ваш Маков не стоял в толпе в чем-нибудь бабском и с картошкой. Или не нанял снайпера.

Со снайпером перебор, пожалуй: в аэропорту Тарасова строгая служба безопасности. Но я была раздражена и не собиралась миндальничать.

– Она чуть не клялась меня слушаться, а на деле творит что хочет. Не могу повлиять на нее, одна надежда на вас. – Я говорила, и от собственных слов было впечатление, будто жалуюсь родителю на капризного ребенка. – Поговорите с ней. Или я сниму с себя обязательства.

В этот момент ничего желаннее для меня не было. Я сама поразилась, насколько сильно мне захотелось отказаться от задания. И ведь суток не прошло, как меня наняли!

Давненько такого не было. Даже со своенравными и избалованными детьми толстосумов мне удавалось найти общий язык. А тут… как убедишь человека, который сам может убедить почти любого в чем угодно?

На том конце цифрового «провода» воцарилась тишина. Соколов размышлял. А у меня времени на его размышления не было.

– И вы сами тоже затрудняете мне работу. Приносите к моей подопечной в номер всякое. Наводите подозрения – ведь кое-что вчера случилось, когда моя подопечная еще была в городе. Подозреваю, наш с вами общий знакомый поэтому вчера и напал. Сложил два и два. Мне пришлось объясняться с полицией, и не только мне! А если бы нас всех задержали? Весь график к чертям, и при этом вы – в безопасности!

Я выпалила это единым духом; притом чеканя слова, словно крохотными молоточками вдалбливала их в мозг моего собеседника. Сама осознавала, что обвиняю, провоцируя Соколова на эмоции.

– Я понял вас, Евгения Максимовна, – все также ровно и благодушно отозвался Соколов. – Я поговорю с Василисой Ефимовной. Проблем больше не будет, обещаю.

Мне представилось, как Соколов сидит во время нашего разговора за столом, чинно завтракая каким-нибудь там яйцом всмятку и тостом. Любуется на украденные картины. Его благодушие меня взбешивало. Руки зачесались врезать ему, а то и тряхнуть за шкирку, чтоб проняло.

Или же он, напротив, видит весь расклад настолько полно, что не считает нужным беспокоиться?

Не понравится – откажетесь, напомнила моя память голосом Арцаха.

Мне вспомнилось и лицо Соколова в нашу первую личную встречу. Взгляд пронизывающий, но при том – мягкая понимающая улыбка.

Мнимая безобидность. Волк в овечьей шкуре.

– Когда? – зло и грубо уточнила я.

– Простите?

– Когда вы с ней поговорите?

– Сразу же, как сядете в Волгограде, – заверил меня Артур Лаврентьевич. – У вас до отлета осталось пятнадцать минут, кажется, уже пора на посадку. Поторопитесь, пожалуйста.

Интонации у него были самые чинные, благовоспитанность так и сочилась из каждого слова.

И тут я порадовалась, что не вижу его лица. Иначе точно не удержалась бы от рукоприкладства.

Я сухо попрощалась и закончила разговор.

Коллектив наш был на месте, готовый пройти на посадку. Невольно я приметила, что Загребец и Коновалов тоже были при свежей прессе: номер журнала «Духовный пастырь» у Рональда Петровича (ага, что-то религиозное – он же верующий, вспомнила я). И – названия не видно, но внизу на обложке журнала в руках Нонны Тимофеевны можно было прочесть: «Тема номера: рождение ребенка: как решиться и не пожалеть» (а вот это было неожиданно).

– Все нормуль? – Нонна, видать, почуяла перемену моего настроения. Как чует перемены чуткий зверь, не раз на своей шкуре всякое испытавший. – Отплываем?

– Конечно отплываем, посадка уже началась! – Распорядительная Людмила удивительно кстати избавила меня от необходимости что-либо отвечать. – Скорее, скорее!