Кристалл памяти (сборник)

Агинский приехал только через день и с самого утра объявился в кабинете следователя. Холмский к этому времени уже выработал стройную концепцию, включающую фальсификацию изображения на телеэкране и спекуляцию драгметаллами и дефицитными деталями. Он был настроен решительно.

— Скажите, — спросил он Агинского, — что вам известно о спекулятивных махинациях, в которых принимали участие Лихачев и Морозов?

Долгих две минуты Агинский глядел на следователя пустым взглядом. Его лицо не выражало совершенно ничего.

Под конец следователю стало как-то неловко и он, опустив глаза, засуетился, без нужды перекладывая на столе какие-то бумаги. Потом робко поднял взор, кашлянул.

— Так что вы можете сказать, по этому… э-э… поводу?

Вячеслав Агинский обрел наконец дар речи:

— К-какие махинации, какие спекуляции?! Холмский строго посмотрел на него и веско произнес:

— Имеется информация о соучастии пострадавшего Лихачева и подозреваемого Морозова в совместных спекулятивных акциях…

— Какая информация? — перебил Агинский. — Что за чушь? Простите, но это кто-то ввел вас в заблуждение. Никогда в жизни ничем таким они не занимались. Спекуляции! Это же надо придумать! Кто это вам сказал?

— Я не имею права называть имени свидетеля, — ответил следователь, подумав про себя: «Тем более, что я его и сам не знаю». — Но свидетель показал, что он случайно услышал разговор Морозова и Лихачева, в котором один настаивал на какой-то сделке, а второй говорил, что это опасно, можно попасть под следствие и так далее… Что вы на это скажете?

Агинский недоуменно пожал плечами:

— Ничего не понимаю. Чушь какая-то. Не может этого быть…

С минуту оба молчали. Агинский мучительно тер ладонью лоб. Потом он отнял руку и бросил на следователя быстрый взгляд.

— Скажите, — сказал он, — а этого свидетеля случайно зовут не Семеном Коштаком?

Следователь промолчал.

— Нет, я понимаю — имя назвать вы мне не имеете права. Меня интересует: есть у него во рту две стальные фиксы?

В лице следователя что-то невольно дрогнуло, и Агинскому этого было достаточно. Он откинулся на спинку стула и заржал.

— Не вижу ничего смешного, — пробурчал Холмский недовольно.

— Извините. Сейчас… Вы читали Честертона?

— Ну, читал…

— Помните, у него есть рассказ, где человек произносит одну и ту же фразу, а четыре свидетеля утверждают, что он каждый раз говорил другое?

— Помню.

— Все дело в том, что каждый вкладывал в эту фразу содержание, которое его самого занимало. Здесь такая же картина. Этот самый Семен Коштак в свое время отсидел три года за спекуляцию, вот он и воспринимает все под определенным углом. Какие фразы он слышал?

— Ну, что-то про спекуляцию, про следствие, про то, что в случае чего Морозов обещал Лихачеву в места заключения слать посылки…

— Все ясно. Скорее всего, дело было так: Морозов с Лихачевым обсуждали свою курсовую, которую они вдвоем пишут… Писали… А тема у них такая — «Сравнительный анализ логики Аристотеля и понятийного аппарата школы логического позитивизма». В споре они употребляли соответствующую терминологию. Ведь вы не будете отрицать, что слова: «следствие», «посылка», «заключение» — это термины не только юридические и почтовые, но также и логические? А слово «спекуляция» у Гегеля встречается чуть ли не на каждой странице, но к торговле джинсами отношения не имеет. Ну, а Коштак, который сам был и под следствием и в местах заключения, естественно, воспринял это со своей колокольни. А насчет того, чего он не понял, он решил, что ребята «работают по фене»… Вы согласны со мной?

Холмский смущенно крякнул. Все его блистательные гипотезы о заговоре крупной банды спекулянтов рухнули. Но он тут же взял себя в руки и принял солидный вид. Хоть и юн был младший следователь Шурик Холмский, а умел подать себя.

— Ну хорошо, — сказал он, — оставим это. Расскажите по порядку, что вы сами наблюдали в тот день.

— О том, что нас с Лихачевым направили в сборочный цех из-за сигнала о замедлении реакции манипулятора, вы уже знаете?

— Да. Рассказывайте, что было в цехе.

— В цехе я пошел к стойке управления и переключил манипуляторы, а Лихачев занялся аварийным устройством.

— Во сколько это было?

— Не помню, я не смотрел на часы. Но вы можете получить распечатку системного журнала на магнитной лен…

— Да-да, знаю, знаю. Продолжайте.