Кристальный пик

Завтрак из перловой каши и пшеничных лепешек несколько отвлек меня от насущных проблем. Запивая их медовухой из бурдюка Кочевника, без которой после таких сновидений было просто не обойтись, я в очередной раз наблюдала за препирательствами драконьего семейства и хихикала над ними вместе с Тесеей. Завидев, как неуклюже я приглаживаю у ручья волосы и пытаюсь закрепить их сапфировыми заколками, чтобы они продержались хотя бы полдня лёта, Тесея не выдержала и помогла мне, забравшись на пень, как на лесенку. Ее маленькие худые ручки и впрямь отличались недюжинной ловкостью: так же прытко, как она заплетала пряжу в прелестных куколок, она заплела мне две добротных косы всего за две минуты и вдобавок успела помочь переодеться к тому моменту, как Сильтан объявил о скором отправлении.

— Ты только полегче там, ящер, не выделайся! А то у меня сестра еще совсем мелкая. Понял? — ворчал Кочевник, подсаживая Тесею на спину Сильтану, когда тот принял свой первородный облик. Вот только та вовсе не нуждалась в снисхождении и его защите.

Когда Сильтан оттолкнулся от земли и взмыл в небо вместе со всеми нами, Тесея даже не пискнула. Ее появление будто добавило в наше путешествие ярких красок, пусть и сделало его в разы рискованнее. Тесея верещала и смеялась, бесстрашно разглядывая зеленые просторы, и Кочевник небось с дюжину раз пожалел о том, что сел позади нее: от ветра черные косички развивались, словно знамена, и постоянно хлестали его по раскрашенному лицу. Впрочем, Мелихор было и того хуже, ведь ей пришлось забраться на спину Сильтана самой последней и сидеть практически у него на хвосте. Она прислонялась к спине Кочевника своей, предпочитая сидеть задом наперед, и смеялась на пару с Тесеей, ведь, будучи драконом, впервые летала на другом драконе. Как и Солярис.

«Ну что теперь ты скажешь, брат? Кто самый быстрый из сородичей? Ни людские боги, ни сам ветер не угонятся за мной!»

Как бы Солярису, устроившемуся с кислой миной меж золотых гребней у самой головы Сильтана, не хотелось этого признавать, но тот хвастал скоростью не спроста. Уже к полудню, вылетев с окраин Гриндилоу, мы достигли границ Дейрдре, а к вечеру пересекли их и оказались в туате Медб.

Раньше, перед полетами с Солом, я всегда втирала в щеки и губы медовый бальзам и масло ветивера, дабы те не обветрились и не превратились в шлифовальную шкурку. Но обмажься я хоть китовым жиром, хоть свиным салом, ничего не спасло бы мое лицо в этот раз. Уже через полчаса на Сильтане губы у меня закровоточили, пойдя сухой коркой. Его скорость превышала скорость Соляриса в два, а то и в три раза, и я не слышала ничего, кроме свиста, как бы громко Солярис, сидящий спереди, не кричал мне на ухо. Золотые крылья Сильтана не просто хлопали, а буквально стучали друг о друга, двигаясь ритмично и беспрерывно, как кузнецкий молоток. Хоть он был значительно крупнее Мелихор и нес на себе вес сразу пяти человек, ничего не помешало ему сдержать его обещание и наверстать упущенные за ночлег часы. Нашей платой стало лишь то бахвальство, которое нам всем пришлось выслушивать от Сильтана на привале, разбитого подле Коннахта — торговой столицы Круга.

Там каждая улица сияла, как диадема древних королей, и золотого цвета было такое изобилие, что Медб по праву мог отобрать у Фергуса их герб. Возвышаясь на ховах*, Коннахт тем самым стоял на человеческих костях, кои захоронили здесь сами боги. По преданиям, то были кости первых берсерков — первых людей, восставших против Дикого. Память об их отваге и смелости жила в высоких насыпях, усеянных четырьмя видами цветов, как венцами четырех божеств: вербеной, каллами, розами и лавандой. Но ни они, ни мертвецы в их корнях не мешали Коннахту процветать. Даже более того, поговаривали, будто город этот возник по воле Медвежьего Стража, а потому останки его названных детей вечно будут защищать город от напастей. А где торговцы и богатеи могут чувствовать себя в большей безопасности, чем под приглядом берсерков?

В летний Эсбат все города без исключения наводнялись пестрыми шатрами, а Коннахт не был исключением и подавно. Именно отсюда по Кругу расходились все товары, какие только изготавливали на континенте, потому рынок занимал бoльшую его часть. Высокие острые башни царапали небо, а низкорослые дома из мрамора с круглыми крышами дымили, как и их жители, высиживая на порогах с курительными трубками и жевательным табаком. На каждом углу подавалось местное традиционное блюдо пулярка, начиненная рыбой и луком, и всюду на людей смотрели мозаики и петроглифы, вырубленные в оградительных стенах.

Хоть мы и не ступали в самом город, а лишь пролетали над ним сверху, Кочевник весь обчихался от ядреных специй, витающих в воздухе. После этого, во время следующего ночлега, мне снова приснился Селен, и его крайне заинтересовал тот запах кориандра, что сидел после Коннахта на моих волосах.

***