Кристальный пик

— Люди Медб используют это растение в пищу? Оно делает ее вкуснее, да? Я вот вкуса совсем не чувствую, но запахи... Запахи я начинаю различать. Ты вот пахнешь очень вкусно. Чистотой, цветами и морозом... Приятно. А как я пахну? Можешь описать? Тебе нравится? — Он сыпал глупыми вопросами без остановки, и его не останавливало даже то, что я не ответила ни на один из них, да и вообще делаю вид, будто меня здесь нет. — Какой твой любимый цвет? А животное? Тебе нравится закат или восход? Поговори со мной, Рубин. Я так скучаю по тебе, по твоим мыслям, по тому, что видят твои глазам и что слышат твои уши...

Ни один мой отдых не обходился без появления Селена, словно там, в своей хижине, Хагалаз открыла какую-то дверь в моем подсознании, которая должна была оставаться запертой. Благо, во снах он все так же не имел надо мной власти, разве что докучал и мельтешил перед глазами подобно мошкам, вьющимся над корзиной со сладкими фруктами, когда я пыталась отдохнуть. Солярис, узнав об этом, предложил немедленно разрезать шерстяную нить, но я не согласилась: лучше уж пусть Селен преследует меня во снах, чем наяву. К тому же, отец всегда учил меня извлекать пользу даже из тех обстоятельств, которые, казалось бы, несут в себе лишь вред. Потому приходилось терпеть Селена и слушать его если не внимательно, то краем уха. Вдруг по глупости ляпнет что и сам подскажет мне, как его убить?

Так в одном из снов, — кажется, шестом по счету, явившемуся мне прямо в полете, — я вдруг обнаружила у себя в кармане компас Ллеу, который носила там же и в реальной жизни. Иногда я открывала его, проверяя, не движемся ли мы случайно как раз в ту сторону, куда указывает стрелка, покрытая перламутровой чешуей. Вдруг нам в кои-то веке повезет, и мы сразу отыщем заодно с Кристальным Пиком Сенджу? Но, увы, стрелка вечно вертелась невпопад, а если и замирала, то совсем в противоположной стороне. Когда же я вынула компас во сне, она вдруг остановилась. И указала мне за спину.

— Что это? — спросил Селен, перестав петь ту дурацкую песнь про возлюбленную и ночлег, и попытался переглянуть мне через плечо. — Покажи мне.

Мне не хотелось идти у Селенита на поводу, но раз он был неизбежным спутником моих снов, возможно, этим следовало воспользоваться. Я неохотно обернулась.

— Ты знаешь, где находится Старший Сенджу?

— Нет, — ответил тот слишком быстро и растерянно для того, кто хотел бы солгать.

— А знаешь что-нибудь о компасах?

Селен изобразил задумчивость, приложив большой палец к подбородку.

— Не-а, — Я вздохнула, но прежде, чем успела отвернуться, разочарованная, он вдруг сказал: — Но я видел подобную штуку у твоего советника, когда его взяли в плен люди Фергуса. Ну, я про того вечно хмурого вояку с рыжей бородой.

Если бы я не обладала львиной долей самообладания, взращённой событиями минувшего полугода, то наверняка проснулась бы от испуга и упустила возможность узнать подробности. Мидир — матерый воин, на счету которого было столько поверженных берсерков, сколько не набралось бы сокровищ во всем Фергусе. Неужто годы взяли свое настолько, что он уступил шахтерам и золотарям?

— Ну-ну, не хмурься, госпожа. Я позаботился о твоем советнике. Он целехонький уже движется на Запад, — Мой ужас сменился облегчением... А затем вновь ужасом, еще сильнее прежнего, когда Селен добавил: — Я съел всех-всех фергусцев, которые посмели напасть на него у форта Ульвика исподтишка и завалить его армию камнями. Знал же, чем тебя порадовать. А еще смотри... Похоже, я съел так много, что меня теперь тоже есть кровь!

Его ладонь действительно истекала ею, прокушенная им самим насквозь меньше, чем за секунду. Темно-бардовая, кровь закапала мелким дождем Селену под ноги, и под блеск его острой улыбки вмиг покрыла собой каменные плиты.

***

Лесов и озер в Медб было мало, зато было много тех самых ховов, бурных рек, впадающих в Кипящее море, и крутых склонов. Именно за последними пролегал туат Дану, где эти склоны превращались в холмы, один из которых вполне мог быть вратами в Надлунный мир.

Я невольно высматривала его внизу, свесившись со спины Соляриса, который занял место Сильтана к последнему дню пути. Тому, несущему нас пятерых почти с неделю, требовался отдых. Он лежал на загривке Мелихор животом вниз, безмятежный, и мирно спал, убаюканный ветром. Золотые чешуйки покрывали тонкие руки с перламутровыми когтями, свисающие над пропастью. Если бы не Тесея и Кочевник, которых Мелихор тоже несла в этот раз на себе, она наверняка попробовала бы сбросить Сильтана, непрерывно жалуясь, что чувствует, как ей на шею капает его слюна.

— Мы почти на месте, — наконец-то произнесла я, завидев впереди аккурат к утру седьмого дня, — последнего дня летнего Эсбата, — знакомый город средь вязовых деревьев и прибрежных скал, размазанный по горизонту.