Кристальный пик

Сердце билось так сильно, что было сложно сосредоточиться на чем-то, кроме его ударов. Кровь продолжала течь: она замарала домотканное платье, капала на пол и спускалась вниз по моему собственному горлу вместе с желчью. Я обтерлась рукавом, лишь мельком скользнув по рту подушечками пальцев, чтобы проверить: от нижней губы практически ничего не осталось, а в дыре на щеке можно было нащупать зубы. Боль пришла лишь с первыми словами, которые я выдавила из себя, прильнув спиной к стене:

— Так значит… Все это время ты заботился обо мне, потому что…

— Потому что ты и есть я. А я есть ты. Мы — это мир, — ответил Селенит с улыбкой, отбросив булавку со звоном на пол. Глаз его расплылся, но вернулся к первоначальной форме за несколько секунд. — С первого дня, как я тебя увидел, с первых месяцев твоей жизни… Я все хотел и хотел… съесть тебя.

Селен собрал пальцами остатки крови со своего подбородка и облизал их, высасывая ту из-под ногтей, смакуя. Я поползла по стене, зажимая одной рукой нижнюю часть лица в попытках остановить кровь, а вторую, костяную, выставляя перед собой, как щит перед диким зверем. Взгляд метался от Селена к двери за его спиной, а от нее — к накрытому столу, с которого осыпались бронзовые листья. До сих пор сие место было пропитано уютом, торжеством… Такими правдоподобными, что даже не верилось: неужели Селен так старался лишь для того, чтобы убить меня чуть красивее, чем убил всех тех крестьян и воинов?

Зачем⁈

— Мне подумалось, что если я как следует развеселю и порадую тебя перед этим, то ты не станешь сопротивляться, — мягко объяснил Селен. Теперь мы и впрямь были одним целым — даже разумом. — Я надеялся, что ты сама попросишь меня об этом, но стоять перед тобой такой

сейчас — то же самое, что посадить истощавшего дрозда в малиновую рощу. Твои волосы… Чем они краснее, тем мы ближе, понимаешь? То, что я теперь могу чувствовать вкус и запах, как ты, доказывает это. Ты знала, что пахнешь черникой и сдобными лакомствами, как выпечка, которую готовят на Эсбаты? На вкус ты такая же, м-м… Ты уже созрела для меня. Пожалуйста, только не плачь! Все люди ведь мечтают о великой любви, которая позволит им раствориться в другом без остатка. Ты тоже мечтала о ней в детстве, читая историю Великой Дейрдре и северного ветра. Ты тоже хочешь всепоглощающей любви, Рубин, потому и выпрашиваешь ее у Соляриса, который даже не знает, что это такое. Я же способен растворить тебя в себе без остатка. Позволь мне сделать это, и ты все поймешь. Только не бойся, ладно? Мясо… — Он замолк на секунду, подбирая слова. — Мясо становится жестким, когда человек боится, а твое должно оставаться мягким, ибо ты само совершенство. Мы станем прекрасной королевой.

— Нет!

Я схватилась за соседнюю кожистую занавеску, дернула ее на себя, разрывая, и за́мок снова дрогнул. От неожиданности Селенит покачнулся назад и налетел спиною на камин. Держась за стену, я проскользнула мимо. Очутившись за столом, я подхватила его снизу и толкнула, переворачивая. Полетела посуда и свечи, вспыхнули и загорелись осенние листья с сухоцветами, а вместе с ними и стулья, и прочая скудная мебель. Селен прикрылся от погрома и облака искр рукой, но не шелохнулся. Я же, не выжидая, когда он перескочит разделившее нас препятствие, бросилась бежать. Плотоядный взгляд красных глаз вонзился мне между лопаток, но не остановил.

И я, и Селен оба знали: далеко мне не скрыться. Смерть ждала меня в трапезной — смерть же ждала и в море, осмелься я сигануть с окна или попытаться спуститься вниз по отвесной скале. Запутанных туннелей, где можно намеренно заплутать и потеряться, в таком огромном драконьем замке, как назло, не было — лишь один длинный коридор, бежать по которому мучительно долго и страшно. Не повернуть и не повернуться. Только вперед, роняя на грудь багровые капли и поднимая за собой ворох желтых листьев.

Спустя несколько минут моего бега остров снова вздохнул — возможно, то огонь добрался до очередной мембраны, пробудив окаменевшее тело, — и почва ушла у меня из-под ног. Я споткнулась, покатилась по полу, расшибая колени, но снова встала. В коридоре было тихо, как в Безмолвном павильоне, но это вовсе не означало, что меня некому преследовать. Потому я продолжила бежать, пока на стенах не закончились факелы. Последний из них делил темноту вместе с одиноким лучом света из уже знакомого мне дверного проема.