Кристальный пик

Мы бы наверняка поссорились, — я уже встала со скамьи и сложила на животе руки, сердито глядя на Сола сверху вниз, — но тут Хагалаз наклонилась под стол и ткнула булавкой в кожаный узелок, лежащий под ним. Оттуда торчала тисовая ветвь и краешек хлебной буханки.

— А что вы еще принесли с собой в мешочке, а?

По ее лицу, выкрашенному золой, поползла змеиная улыбка. Судя по всему, она уже знала ответ и спрашивала исключительно для того, чтобы мы не забыли с мешочком расстаться.

— Дары тебе принесла, — пробормотала я, усевшись обратно и прижав пальцы к потяжелевшему лбу. — Всякие яства из замка. Ореховый рулет с глазурью, рыбный пирог, чарку вина…

— И труп богини туда же засунула? Вот молодец, — поругала Хагалаз, но прежде, чем я успела раскраснеться за свою недальновидность, махнула рукой. — А, и не такое ела! Давай сюда. Я ужас как давно не вкушала пищу, приготовленную ма́стерской рукой! Ох, как много тут всего. — Она подтянула к себе узелок из-под стола, подцепив его босой ногой, и принялась расхваливать меня, развязав шнурок: — Щедрая ты душенька, принцесса, щедрая! Ах, так и быть, еще одну пользу вам принесу, уж больно нравитесь вы мне оба. Хочешь собственными глазами взглянуть на чужака, который лики ваши присвоил? Хочешь воспользоваться вашей с ним связью так же бессовестно, как ею пользуется он?

Я встрепенулась. Сол, безразлично плескающийся ложкой в супе, тоже.

— У них есть связь? — Сол опередил меня с вопросом.

Хагалаз спрятала узелок за кухонную стенку, будто я могла передумать и отобрать его, и принялась снимать с верхних шкафчиков деревянные коробки, похожие на те, в которых обычно хранились серные черенки. Но у Хагалаз там лежали вовсе не они, а разноцветные нити. Выбрав самую длинную, синюю, как морской простор, Хагалаз натянула ее на прялку, предварительно сняв с той кудель.

— Конечно, есть, — ответила она, чертя своей железной булавкой какие-то знаки по воздуху прямо над веретеном. — Как, по-твоему, он знает все о Рубин и о тебе? Ее сны, воспоминания, горести и радости… Возможно, даже мысли отчасти. Они делят все это на двоих, покуда он хранит в себе половину ее души.

«Половину ту забрал себе туман — то был его обман…»

Я впилась пальцами себе в ребра, будто могла нащупать свою душу и проверить, так ли это на самом деле. Хагалаз предупреждала меня, что душа моя расколется в момент смерти, а Совиный Принц — что Красный туман присвоил ее себе, проведя нас всех. Но, вернувшись к жизни, я ничем не отличалась от себя прошлой — вполне себе целая и уж точно не бездушная. Потому и решила, что слова Принца, наверное, были метафорой, олицетворением той жертвы, на которую мне пришлось пойти ради спасения. Ведь у нас все получилось — Красный туман благополучно исчез.

Так я думала до этого момента. Так я ошибалась.

— Значит, этот чужак, ворующий лица, все-таки и есть Красный туман, — признала я.

Несмотря на то что с нашей победы над Сенджу минуло больше половины Колеса, я помнила свою последнюю встречу с ним так же хорошо, как то, что случилось всего часом ранее. Точно так же я помнила и как Красный туман ластился к моим рукам точно невоспитанный и дикий, но привязчивый зверек. Как он следовал за мною, куда бы я ни пошла, и как на самом деле защищал, а не пытался уничтожить. Он слушался меня, потому что был моею частью. Потому что я существовала — значит, априори существовал и он.

«Ты и есть я. А я есть ты. Мы — это мир».

— Он преследует Руби, потому что все еще хочет забрать ее? Зачем она ему? — спросил Солярис, и, когда Хагалаз пожала плечами, ложка заскрипела у него в когтях — еще немного и сломается пополам. — А ее волосы? Что будет, когда они все станут красными?

— Быть может, ничего… А, быть может, Рубин исчезнет, подарив Туману человеческую суть, о которой он так грезит. Одно известно точно: их от друг друга как можно дальше держать надо. Два всегда стремятся стать одним. Таков уж закон природы.

— Значит, мы ничего не изменили. Рубин по-прежнему в опасности. Только раньше туман пожирал людей, а теперь — землю и богов. Шило на мыло! Даже хуже сделали!

— Тише ты, дракон! А то весь сейд спугнешь.

Пропустив ворчание Сола мимо ушей, Хагалаз поманила меня к прялке рукой. Я покорно подошла, предельно собранная. Протянула вперед ладонь ребром, как немо показала Хагалаз, и вдруг почувствовала, что правый мизинец сдавило. Кажется, нить сама слезла с веретена, пропущенная через колесо, и по-хозяйски обвилась вокруг моего пальца. Я успела только вздрогнуть от неожиданности, как на костяшке уже затянулся крепкий узелок.