Критика цинического разума

Но когда народы ведут борьбу за свое существование на этой планете, тем более когда перед ними вплотную встает судьбоносный вопрос существования или несуществования, все соображения гуманности и эстетики отпадают, превращаясь в ничто; ведь все эти соображения не парят в мировом эфире, а происходят из фантазии человека и связаны с ней…

…Но если эти аспекты гуманности и красоты исключены из борьбы, то они не могут и применяться в качестве мерила для пропаганды… Тогда оказывались гуманными самые жестокие виды оружия, если они становились условием скорейшей победы, а прекрасными являлись только методы, которые помогали обеспечить нации достоинство свободы…

…Масса не в состоянии различать, где кончается чужая несправедливость и где начинается ее собственная. Она становится в этом случае неуверенной и недоверчивой…

То, что в основополагающих принципах это, разумеется, мыслилось не так, до сознания массы совершенно не доходит. Народ в его подавляющем большинстве… склонен вести себя подобно женщине…

…При этом существует не так много различий – только позитивное или негативное, любовь или ненависть, право или несправедливость, истина или ложь, но никогда – наполовину то, наполовину другое или отчасти то, отчасти другое и т. п.

Адольф Гитлер. Моя борьба. 6-я глава

То, что здесь излагается Гитлером, может быть прочтено как программа утонченной примитивизации сознания. С высокой степенью осознанности ведутся поучения о том, как можно уничтожить в людях познание. А именно: познание требует тонких различений, размышлений, сомнений и осознания неоднозначностей. Все это должно быть сведено на нет в интересах борьбы. В роковом 1925 году Гитлер опубликовал в «Mein Kampf» грамматику оглупления; можно понимать это как великое деяние непроизвольного Просвещения.

Однако он не был понят, а что он не будет понят, Гитлер знал заранее: «То, что этого не поймут наши умники, доказывает только леность их мышления или воображения» (S. 198). Гитлер понял, что у сознания циника есть на одно измерение больше, чем у сознания обычного интеллектуала, образованного или «воображающего о себе». Настроенное на борьбу Я в цинике глядит из-за плеча Я познающего и Я мыслящего и сортирует то, что познается на опыте, на годное и негодное, на то, что можно использовать, и на то, что использовать нельзя. Оно исходит из того, что вещи следует упрощать. Поэтому рецепт Гитлера таков: вначале упростить, а затем повторять бесконечно. Так можно добиться эффекта. Но упростить можно только то, что уже ранее понято как нечто двойственное, многообразное, неоднозначное. Таким путем политик может обрести в глазах массы четко очерченный профиль, и ради этого он должен научиться скрывать, что он сам знает «больше», а внешне отождествлять себя со своими собственными упрощениями. Понятие «актерство» далеко не исчерпывает суть этого приема. Томас Манн весьма четко зафиксировал это, когда описал не только суть политической соблазнительности, подобную той, которая эксплуатируется в варьете, но и подчеркнул к тому же важность суггестивной и гипнотической стороны в этом феномене. Однако внушение начинается в самом политике, и первым адресатом внушения становится его собственное сознание. Вначале оратор, как принято выражаться, должен «сосредоточиться», то есть сконцентрироваться посредством самовнушения, вступить в сговор с самим собой и слиться воедино с мнимой простотой и однозначностью своих тезисов. На обыденном языке о феноменах подобного рода принято говорить, что человек сам начинает верить в собственную ложь. Гитлер обладал такой способностью к самовнушению в столь необычайной степени, что он, будучи уверенным в успехе своего предприятия, мог позволить себе разгласить свои рецепты.