Критская Телица

С тех пор имя Рефия произносили, понизив голос. На протяжении последующих лет начальник стражи убедительно подкрепил свою репутацию людоеда и живореза. Простейшие законы жанра не дозволяют вдаваться в описание казней и публичных пыток, учинявшихся на главной городской площади при поимке пиратов либо преступников, нарушавших основные законы. По правилам, смертный приговор выносился либо венценосцами, либо Великим Советом жриц, а способ казни предоставляли усмотрению главного охранника, сыщика и расправщика.

Поскольку уроженцы Крита отнюдь не отличались врожденной жестокостью, и даже палачи предпочитали просто сносить повинные головы, не подвергая отправляемых на берега Стикса ненужным мучениям, Рефий позаботился выписать из Египта полдюжины заплечных мастеров, делавших дело с охотой и немалым смаком.

Рефия боялись панически.

И в городе, и, тем паче, во дворце.

Слово его было законом неписаным и непреложным.

А потому и придворные дамы, и челядь, и воины усердно и упорно старались не замечать многочисленных шильев, довольно часто высовывавшихся из мешка.

Точней, из южной оконечности гинекея.

Царица могла не опасаться доносов.

А посему в довольно скором времени перестала особо скрытничать.

* * *

— Послушай, — попросил Эпей, — цирюльник заболтает до полусмерти, а мне и языком-то ворочать не хочется. Сделай милость, остриги. Только покороче, как раньше.

— Но длинные кудри тебе очень к лицу, — возразила Иола.

— Остриги, — повторял Эпей. — Пожалуйста.

С утра пораньше мастер успел завершить работу над заказанной деревянной телицей. Теперь умельцу больше всего хотелось остричься, вымыться, улечься в чистую постель и отменно выпить. Стряхнув незримую грязь, обновиться, отдохнуть. Напрочь позабыть, что и для чего старательно сооружал на протяжении последнего месяца.

— Что-нибудь случилось? — полюбопытствовала Иола, окутывая расположившегося в удобном кресле Эпея льняной тканью. — Ты сегодня мрачнее тучи.

Умелец не ответил.

Заскрипели, залязгали длинные ножницы, откованные из черной бронзы, снабженные по режущим кромкам полосками закаленной стали.

— Менкаура нынче ночью снова пойдет наблюдать светила, — сказала Иола, критическим взглядом оценивая первые итоги своего труда. — Приглашает нас. Говорит, втроем веселее. Да и помощь может понадобиться.

— Очень кстати... Мне как раз хочется отвлечься, развеяться...

— А в моей опочивальне отвлечься и развеяться никак не желаешь? — задорно спросила женщина, подходя к Эпею спереди и целуя — Да что с тобой?

Еще ни разу мастер не оставлял ее лобзание безответным. А сейчас Эпей восседал, отрешенно уставясь в одну точку и еле-еле шевельнул губами.

— Скажи, — медленно произнес эллин, — отчего царица не может совокупляться с Аписом?

— Так принято, — пожала плечами Иола — Испокон веку повелось... Раньше, правда, еще до царицы Балитис, были, по-видимому, неоднократные соития, но потом их возбранили окончательно и бесповоротно.

— Почему?

Иола пожала плечами, заработала ножницами с удвоенной резвостью.

— Сиди смирно, головою не верти, не то лишнего прихвачу... Значит, передать Менкауре, что мы придем?

— Да, разумеется... И, между прочим, ведь не обязаны же мы торчать на крыше ночь напролет? Поприсутствуем, пособим — и восвояси.

Эпей немного подивился и даже подмигнул:

— В спаленку?

Иола несильно шлепнула мастера гребнем по макушке.

— Развратный варвар! Только если я приглашу.

— И спрашивать не стану...

— Сатир! О, как я буду сопротивляться...

— И все-таки: почему?

— Тише, — прошептала Иола в Эпеево ухо. — Не здесь. Ночью, на азотее, расскажу.

— Получается, — столь же тихо сказал Эпей, — ты знаешь?

— Да. Только об этом запрещается даже упоминать.

— Хорошо. Дождемся ночи.

— Да перестанешь ли ты головой вертеть? — подчеркнуто громко возмутилась Иола. — Угомонись, или, право слово, отправишься к цирюльнику!

— Все, веду себя смирнее смирного!

* * *

— Располагайтесь вон там, в уголке, — сказал Менкаура, осторожно пристраивая на подставке объемистую клепсидру. Отдыхайте, ешьте, пейте, целуйтесь на здоровье. Помощь потребуется небольшая и недолгая. Подать, подержать на весу...

Неисчислимые парапеты — продольные и поперечные — делили азотею на тысячи больших и маленьких прямоугольников, повторяя в плане расположение находившихся под крышей стен, которые просто-напросто выступают наружу, образовывая своего рода открытый лабиринт. Перемычки достигали пояса, неширокие проемы приходились в точности над обретавшимися ниже, невидимыми отсюда дверьми. Эпей долго ломал себе голову, гадая, зачем потребовался древним строителям эдакий, вынесенный на поверхность, каменный чертеж, и, не придя ни к какому определенному выводу, махнул на загадочную несуразицу рукой.

Умелец расстелил в углу толстый, весьма немало весивший войлок, с пыхтеньем и беззлобной руганью втащенный наверх. Определил рядом большую амфору, три бронзовых кубка, плоскую вазу, полную маслин, яблок, смокв и виноградных кистей. Подбоченился, удовлетворенно обозрел получившееся уютное гнездышко, обернулся.

— Милости просим, кушать, пить и целоваться подано!