Кризис и Власть Том II. Люди Власти. Диалоги о великих сюзеренах и властных группировках

Теоретик. Вот именно. Мы действительно выяснили, что большая часть представителей правящей элиты не имела ни желания, ни тем более интеллектуальной возможности осмыслить происходящее и выработать хоть какую-то позицию по выходу из кризиса. Религиозные убеждения, позволявшие этим людям успешно договариваться друг с другом и выступать в случае необходимости единым фронтом, сделали невозможным осознание реальной экономической и политической ситуации. Окажись вся американская элита протестантской, история США пошла бы совсем по другому сценарию, и мы уж точно жили бы в совершенно другом мире[142]. Но в кризисные времена бывает достаточно даже одного человека, чтобы запустить процесс необратимых изменений; в Америке конца 1920-х таких людей оказалось намного больше.

Помимо пуританского протестантизма в США начала XX века существовала и другая идеология, представители которой совсем недавно — всего 10 лет назад — господствовали в политической жизни страны. Это была идеология прогрессизма, обосновывающая необходимость и желательность централизованного регулирования всех сторон жизни. Своего расцвета[143]

прогрессизм достиг в годы Первой мировой войны (а Практик бы сказал — после кризиса 1907–1908 годов), когда правительство Вудро Вильсона перевело «на военные рельсы» не только экономику, но и всю повседневную жизнь Америки. Приведем лишь самый курьезный (но совершенно реальный) пример тогдашнего вмешательства государства в дела граждан:

Герберт Гувер[144], глава Продовольственного управления США, заслужил репутацию опытного государственного руководителя, сумевшего с помощью более полумиллиона добровольцев, которых он отправил в народ, заставить американцев потуже затянуть пояса… «Ужин, — негодовал он, — одно из ярчайших проявлений расточительности в нашей стране».

Дети стали предметом особой заботы правительства… Они должны были подписывать обязательство, называвшееся «Обещание маленького американца»:

За столом я не оставлю ни крошки

Еды на тарелке,

И я не буду есть между приемами пищи, но

Буду ждать ужина [Голдберг, 2012, с. 120].

С точки зрения прогрессизма депрессия вовсе не была полезным этапом «перехода от джина и джаза к традиционным ценностям», а воспринималась вызванной чьими-то происками поломкой общественного механизма, который нужно было исправить целенаправленными мерами. Действующий президент Герберт Гувер по своим личным убеждениям относился именно к таким «прогрессистам», поэтому, столкнувшись с угрозой новой рецессии, не смог остаться в стороне и не помочь страдающему народу:

Я напомнил секретарю[145], что депрессия семидесятых принесла людям массу страданий, которые могли быть предотвращены… Другие члены администрации… вместе со мной считали, что мы должны использовать государственную власть для смягчения ситуации [Hoover, 2011, р. 31].

Читатель. Как интересно! Вы нам рассказывали, что Гувер — ставленник Морганов, а теперь выясняется, что он с ними даже не посоветовался?

Теоретик. Мы не случайно уделили довольно много страниц описанию реального механизма, посредством которого достигался в тогдашней Америки консенсус элиты, — президентских выборов. Американские президенты никогда не были «ставленниками», и уж тем более «марионетками» какой-то одной семьи; они являлись компромиссными фигурами, выбранными из имевшихся кандидатов по принципу своего рода «равноудаленности» от основных центров Власти. Влияние, которое непосредственные спонсоры имели на свежевыбранного президента, ограничивалось назначением нужных спонсорам людей в его администрацию; но решения по ключевым вопросам президент принимал сам, сам выбирал, советоваться ли ему со спонсорами или обойтись услугами других консультантов.

В период всеобщего процветания такая самостоятельность угрожала интересам всей элиты куда меньше, чем явная ангажированность президента в пользу одного из кланов. Ну а что получилось, когда такой самостоятельный президент начал действовать в условиях кризиса, мы сейчас и увидим.