Кроатоан

Кармела отчетливо сознает, что в данный момент наблюдает Сумасшествие в чистом виде: как будто некий психиатр порешил от него отделаться и сбросил сюда, в подвал.

— Что это, Кар?.. — Нико не успевает договорить.

Откуда-то сзади к ним подскакивает безумная фигура с железякой в руке. Но вовремя останавливается, заметив блеск ножа.

— Нет! Не бейте меня! — И парень бросает железный прут.

Парню всего двадцать лет, его зовут Серхи. Он извиняется за свое нападение, однако в сложившихся обстоятельствах, — объясняет Серхи, — было непонятно, кто (или что) они такие. Серхи полноват, с раздутой шеей, с пузиком, кожа у него красная и потная. Но в целом он милый: очки с толстенными стеклами придают ему вид ботана, дело портит только избыточная мимика. Серхи одет в больничную пижаму и сам признает себя пациентом, поступившим в клинику две недели назад. Это он отключил свет, «когда мы спустились в подвал, чтобы нас не поймали». Серхи подскакивает к коробке на стене и в свете фонаря Нико переключает тумблер. Кряхтенье просыпающихся компьютеров, принтеров и факсов вкупе с мерцанием ламп дневного света на потолке расцвечивают кошмар новыми красками, но никто из троих не смотрит на братскую могилу людей и рептилий, и люди с рептилиями отвечают им тем же абсолютным безразличием, покоясь в огромном стеклянном гробу.

Включив свет, Серхи ведет Нико с Кармелой в тайное убежище, которое он в последние томительные часы делил с Фатимой Кройер, — это каморка с картотечными шкафами.

Фатима, как и Серхи, одета в пижаму, но длинные рукава и штанины закатаны, а на ногах шлепанцы. Кармела видит перед собой девушку редкой красоты, вот только эту красоту целеустремленно стирали наркотиками. «Совсем молоденькая, но выглядит взрослой». Фатима сидит на полу, обхватив колени руками. Голос ее больше похож на мужской.

— Ты кто? — Она поднимает глаза на Нико.

— Николас Рейноса. — Холодно отвечает он. — Уверен, ты меня помнишь.

— Нико… — В ее шепоте почти нет эмоций. — Нико, ты… Что ты делаешь здесь, че? — У Фатимы заметный аргентинский акцент.

— Я получил письмо от Манделя. А ты кого ждала? — резко бросает Нико.

Фатима не отвечает, и тогда Серхи по-шутовски выскакивает вперед, стараясь сгладить напряжение.

— Бедняжка, она так напугана… Ну конечно, я тоже напуган, но у нее особенный страх перед этими… Нет, не будем произносить вслух. Перед теми, которые ползают… Я говорил ей, что они — родственники птиц. Рептилии и птицы, птицы и рептилии — все они происходят от динозавров…

Пока Серхи разглагольствует, Кармела смотрит на девушку и встречает ее взгляд.

— Я Кармела Гарсес. Я была ученицей Карлоса Манделя.

Фатима Кройер кивает в ответ.

— Мудрый говорил о вас, — хрипло отзывается она.

— Тут рядом болота, — продолжает вещать Серхи, не обращая внимания, что никто его не слушает. — Я так думаю, они приползли с тех болот и, как колбаски, просочились по трубам, пока люди спускались в подвал… Люди спускались, и они спускались. Стимул и реакция, верно? Теперь они там все вместе… С ума можно сойти, если бы мы уже не были сумасшедшими, так, коллеги?

— Заткнись, Серхи, — с трудом поднимаясь, произносит Фатима. — Меня от твоей болтовни тошнит.

— Давай уже, вставай, — торопит Нико.

У Фатимы жар, она дрожит всем телом, но Нико не проявляет никакого сострадания. Он тащит девушку чуть ли не волоком, за нее вступается Серхи.

— Слушай, ты, чурбан, обходись с ней побережнее… Не делай ей больно, я же ее защищаю…

Художник награждает толстяка презрительным взглядом, но Фатиму отпускает. Теперь все четверо стоят в прихожей, отсюда уже не видно коллекции монстров в большом зале, но звуки все равно доносятся. И запахи тоже. Но, как ни странно, Кармела замечает, что ее органы чувств уже приспособились и к тому и к другому.

— Что это за место? — спрашивает Нико.

— Такой… Ну ты понимаешь. — Серхи шевелит губами, беззвучно произнося «дурдом». — Ей это слово тоже не нравится.

— Я имел в виду, здесь, — уточняет Нико. — Этот подвал.

Вопрос вызывает у Серхи радостную улыбку.

— Я и сам не знаю, что здесь. Нам не разрешали сюда спускаться. Но вот, глядите.

Серхи переходит в комнату с толстыми стеклами, он услужливо придерживает дверь, гримасничая и сгорбившись на манер слуги при докторе-чернокнижнике.

Следующая комната тесная и узкая, но у стены на больших компьютерных столах стоят два монитора; на одном из них сменяют друг друга изображения разных помещений лечебницы: это система видеонаблюдения.

— Видите? — плутовато улыбается Серхи, почесывая опухшую шею (на коже у него экзема); Серхи поправляет очки. — Старший Брат следит за нами… Они все это знали и сказали мне, будь они благословенны.

— Кто все знал? — не понимает Кармела.

— Голоса в моей голове. — Серхи рад, что девушка об этом спросила. — Как правило, они вообще все знают.

— Не понимаю, зачем столько видеокамер: для внутреннего наблюдения за клиникой это явный перебор, — вслух размышляет Нико.

Серхи мелко кивает круглой головой:

— И это еще не все, коллега. Ты заметил самое необычное?

Нико щурится, изучая экраны и кнопки:

— Ты это о чем?