Кроха

– У вдовы Пико маленькая родинка на левой ноздре.

– Ничего подобного! Нет там ничего!

– Есть-есть!

– Никто не знает ее лица лучше меня!

Тем не менее он ушел посмотреть.

– И правда есть! Но я никогда ее там не замечал! Крошечная родинка.

И от осознания сего факта у него слезы брызнули из глаз.

В те дни всякий раз, когда я снимала с носа очки, на переносице оставалась красноватая вмятина от зажима. А сама я вечно оставалась в тени, незаметная прислуга, посудомойка, маленькая, потерянная мастерица по волосам. Но не успело покраснение на коже переносицы покрыться роговой коркой, как к нам пожаловал совершенно необычный визитер – и все перевернулось вверх тормашками.

Глава тридцатая

Меня нашли

В Обезьянник приходили представители всех слоев парижского общества. Приходили аристократы и торговки рыбой, кровельщики и уличные золотари, композиторы, мастерски выстраивавшие из нот оперные партитуры, и каменщики, мастерски выстраивавшие из кирпичей стены. Так что, в конце концов, чего же удивляться, что у нас появилась и королевская особа.

Этому королевскому отпрыску – ибо с визитом к нам пожаловал лишь один представитель монархии – было четырнадцать лет от роду. Точнее ей – девочке. В те дни Париж и даже Версаль сходили с ума от Вольтера, и ее юное высочество решило, что ей надобно узнать побольше о знаменитом философе. И сия веточка королевской династии, само собой, узнала, что на бульваре дю Тампль находится зал, наполненный знаменитыми и незнаменитыми людьми из воска – как уверяли, весьма жизнеподобными, – и среди оных находился месье Вольтер, точное его подобие по форме и размеру. И ежели ее юное высочество имело желание получить представление о недавно усопших, то именно сюда ей и надлежало прийти. Так в моей жизни произошло крохотное чудо – мне чудесным образом повезло.

Она вошла в сопровождении своей свиты. О визите она не предупредила заранее, а просто пришла в компании своих придворных как-то утром, когда мы еще были закрыты. Она поступила очень правильно, потому как, если бы она предупредила о своем визите, меня бы наверняка не оказалось в большом зале, где я смахивала пыль с восковых голов, когда зазвякал старый дверной колокольчик. Я бы не отодвинула засовы и мне бы никто не сообщил, кто стоит на пороге Обезьянника.

Мадам Елизавета Филиппина Мари-Элен Бурбон, внучка Людовика XV, младшая дочь покойного дофина Людовика, сестра короля Людовика XVI, ростом была не более четырех футов одиннадцати дюймов. Она была полноватая, с выразительными серыми глазами и очень бледной кожей, но эти подробности можно пропустить. Важно, что у нее нос был довольно крупным и изогнутым, как у всех Бурбонов. А подбородок, ее подбородок был… – я не могла скрыть своего восторга! – весьма длинным и выдавался вперед. И следует ли мне и об этом упомянуть? Она была совсем не симпатичная, эта маленькая девочка. Вот так, скажу, как есть!

Я сняла очки.

Эта королевская особа выглядела в точности как я.

Я выглядела в точности как королевская особа.

Да, мне тогда было семнадцать лет. Да, без обуви росту во мне было четыре фута восемь дюймов. И я готова согласиться, что мой квадратный подбородок, славное наследство папеньки, был куда шире и выпячивался больше. И еще, признаюсь, у меня карие глаза, а не такие красивые серые, да, да. Но взгляните на оба эти носа – на хобот Вальтнеров и на клюв Бурбонов! Они же почти близнецы!

Словно мир внезапно удвоился.

Мы мгновенно прониклись друг к другу симпатией. И что поделать с этим странным, тревожным сходством? Мне сразу захотелось ее одновременно расцеловать и оттолкнуть. Заорать и зашептать. Станцевать и сбежать. Ну и лицо! Просто вылитая я – но более изысканная версия, безусловно, более дорогая, но, без сомнения, моя копия. Интересно, а она это заметила? Да, заметила-заметила, я сразу поняла. И даже стала подозревать, что она заранее про меня что-то выведала. Мне захотелось прикрыться и вместе с тем сорвать с себя всю одежду. Было такое ощущение, что я знакома с ней всю жизнь.

Мое сердце колотилось в груди радостно и боязливо.

Сходство иногда ломает преграды, а иногда их возводит. Стоя перед ней, я сделала книксен. Но не смогла держать язык за зубами. Мне хотелось рассказать ей все-все.

– Мой отец умер, – начала я. – Он стоял за пушкой, которая выстрелила назад. Мать тоже умерла. Скоропостижно.

– Ее высочество, мадам Елизавета Французская, – объявил один из свиты, когда в зал вошла вдова. Вдова побледнела и поклонилась. Но принцесса уже завязала беседу со мной.

– Мой отец умер, – проговорила она тихим голосом. – И мать тоже. Туберкулез унес их обоих. Ты покажешь мне восковых людей?

– Крошка, – прошипела вдова. – Кухня!

Но я ее не слушала и стала показывать гостье наши экспонаты. Сначала Вольтера, потом доктора Франклина и доктора Месмера. Остановившись перед доктором Месмером, мадам Елизавета обернулась и удивила меня, признавшись, что хотела бы заняться скульптурой. Может быть, я научу ее изготовлению изваяний из воска?

– Я? – Мне это было удивительно.