Кроманьонец

Бросив камни в корзину, оделся и, взгромоздив на плечо поклажу, сказал:

– Ну, пойдём, поищем…

Туро молча поднял свой тюк и зашагал к горам.

«Может, я его чем обидел?»

Догнав парня, спрашиваю:

– Сколько камней я нашёл?

Смотрит на меня с укором, потом показывает три пальца левой руки.

Тут же я ему и рассказал, как хорошо и полезно знать счёт и уметь не только показать, но и сказать, сколько чего вокруг. Парень заинтересовался.

Когда речка осталась позади, а впереди, куда ни кинь взгляд, раскинулись почти лишённые трав просторы, Туро уже мог сосчитать до десяти. И похоже, лёд между нами растопился.

– Ты говорил, что нужных мне камней где-то здесь много. Далеко?

– Тут камни, – ответил мальчик и, бросив тюк, стал пальцами выковыривать из поросшей мхом земли на первый взгляд кусок известняка.

Хотел помочь ему, но он справился сам. Отдал мне окатыш размером со свою голову. На вид обычный камень, но в белой рубашке, как и раньше мне казалось – известковой. Бросил его под ноги, поставил рядом корзины, положил на землю чехол с оружием. Выковырял камень поменьше и постучал одним по другому. Белая корка отвалилась, обнажив чёрную стекловидную поверхность. То, что это кремень, уже сомнений не было, и всё же он отличался от того, что я находил на галечниках Дуная. Те камни были жёлто-коричневыми.

Кремня вокруг действительно было много. Вся земля, поросшая невысокими цветами вроде ромашек, только очень маленькими, и разноцветными мхами, пестрила шляпками окатышей. Думаю, геологи из будущего удивились бы, встретив такую аномалию.

Наверное, раньше здесь высились меловые горы. Потом их накрыл ледник. А когда случилось потепление, ледник стал двигаться, разрушил горы и превратил пласты кремния в эти окатыши.

Конечно, я не был уверен в верности гипотезы, но поделился мыслями с Туро. Ещё пару часов он от меня ни на шаг не отходил. Слушал истории о великом оледенении, мамонтах, бродящих когда-то, может, и в этих местах, шерстистых носорогах…

Заканчивался ещё один день нашего путешествия. Всего одна ночь – и мы подойдём к горам, уже близким, высоким, подпирающим тёмное небо. Всё подвластно времени, и даже солнце не в силах остановиться, бордовым пятном оно клонилось за острые, уже различимые пики, а накануне долго не смиряло свой жар, и воздух, накалённый от зноя, заваривал на горизонте грозу фиолетовым маревом. Подул ветер. Закачались чахлые ели, чудом укоренившиеся в камнях. Заприметив овражек и десяток деревьев на его краю, я решил остановиться на ночёвку там.

Темнело. Первым делом разжёг костерок. Едва загорелись сухие ветки, как в недрах беременной дождём тучи, неумолимо двигающейся под порывами ветра к нам, разветвилась молния – мигнул её ослепляющий след. Туро зайцем вылетел из овражка и спрятался под елью. С гулом грозы разлился пряный запах полыни и хвои.

– Туро, руби деревья! – закричал я, но парень, похоже, больше всего на свете боялся стихийных бедствий и не отозвался.

Пришлось самому заняться этим. Поглядывая на свернувшегося калачиком под деревом мальца и волчиц, устроившихся рядом с ним, срубил два деревца. Очистив от веток стволы, потащил их к костру. Одну из палок перерубил пополам и, заточив, вогнал колья в землю в метрах полутора друг от друга. На второй вырубил пазы, так, чтобы в них сели верхушки кольев, и положил её сверху перекладиной. Поглядывая на хмурое небо, срубил ещё три небольшие ели и отделил ветки от ствола только с одной стороны. Пристроил деревья на перекладину верхушками к земле. Едва соорудил из еловых веток подстилку под навесом, как сверху упали первые крупные дождевые капли.

Перетащив в укрытие вещи, срубил ближайшую ель и бросил её в костёр. Взметнулось ввысь пламя, затрещали, защёлкали, попискивая зелёные иголки. Юркнув под навес, я распаковал меховые плащи и улёгся на ароматные, пахнущие хвоей ветки. С неба полилась вода, как сквозь решето забрызгало по крыше и по земле. От костра поднялся столб белого дыма. Совсем рядом сверкнула молния, и тут же над головой загремело. Хотел позвать Туро, но раз парень сам до сих пор не пришёл, то теперь и подавно останется ночевать в своём укрытии. Дождь поливал как из ведра. Хоть и капало сверху и костёр едва дымил, не давая тепла, уснул я быстро.

Проснулся от какого-то шума. У навеса потрескивал костерок, и Туро резвился неподалёку с волчицами. Солнце уже грело, земля в овражке парила. Вынув из корзины два куска мяса, свистнул волчицам. Муська тут как тут, словно собачонка, крутит хвостом и сама вертится, заглядывает в глаза. Получив свой кусок, сразу убежала с ним подальше. Пальма устроилась перекусить у навеса.

Подошёл Туро, стоит, смотрит, нахмурив брови.

– Как спал? – спрашиваю, представив себе его ночёвку под елью, улыбаюсь.

– Холодно было…

– Боишься грозы?

– Грозы? – Он посмотрел на меня с удивлением. – То духи злятся! Прятаться нужно!