КроШа. Книга вторая

— Тебе нельзя! — слишком поспешно и чуть гневно бросил мужчина.

Лера улыбнулась.

— Тебе можно.

— Лера.

— Да?

— Что ты задумала?

— То, что ранее сделала моя мама — хочу тебя напоить.

— Зачем?

— Ты как-то мне сказал… Что разговорчивый, когда пьяный. Вот я и хочу…

Она замолчала, чувствуя, как щеки становятся пунцовыми. На нее очень сильно подействовал случайно подслушанный разговор. И если сейчас Тимур находится в немного расшатанном состоянии, почему ей не воспользоваться?

Чувствуя небольшую вину оттого, что лукавит, идет на хитрость, пользуется положением, Лера подняла голову, чтобы посмотреть на Тимура.

Тот стоял в метре от нее, скрестив руки на груди, отчего под футболкой четче обрисовались его мышцы, к которым, чего уж греха таить, ей все больше и больше нравилось прикасаться.

И улыбался.

Его улыбка снова подействовала на Леру, как нечто невероятное, что случается крайне редко. Девушка невольно залюбовалась. Улыбка смягчала черты лица Тимура, делала его более доступным, открытым. И из глаз пропадала холодность, настороженность.

Он становился обычным.

Мужчиной, с которым можно говорить. Что-то обсуждать. Что-то рассказывать.

Уходил тот, перед которым необходимо морально зажиматься и контролировать каждое свое слово.

— Ай-я-яй. Женщины вашей семье мне, определенно, начинают нравиться, — добродушно усмехнулся Тимур и направился к бару. — Только у меня одно условие, Лера.

— Какое? — она сглотнула, до конца не понимая, в какую авантюру снова ввязалась.

— Если ты себя чувствуешь вполне для того, чтобы споить и вывести на душевную беседу мужа, то, значит, ничего страшного не будет, если он в ответ попросит тебя переодеться. Порадуй меня, Лера.

Лера поняла его.

Проходя в смежную комнату и открывая бельевой шкаф, она знала, что выберет. За время беременности она поправилась пока не намного — на два-три килограмма. Чуть-чуть грудь увеличилась, да животик стал круглее. На белье ее килограммы никак не отразятся.

Она достала из шкафа изумительное по своей работе бирюзовый пеньюар и неглиже, идущее к нему. Трусики — микроскопические, предназначенные явно не для того, чтобы в них расхаживать по городу.

Они — для ночи.

Для соблазнения.

Для игры.

Лера поймала себя на мысли, что впервые за то время, что живет с Тимуром, выбирая нижнее белье, испытывает волнение. Предвкушение. Она понимала — сексом дело не закончится. Он сто процентов ее не тронет. Только не сегодня. И все же…

Тимур успел организовать маленький фуршет. Придвинул кресла, между ними поставил журнальный столик. На него початую бутылку с коньяком, несколько стаканов, графин с яблочным соком, графин с водой и фрукты.

Когда успел?

Увидев нерешительно застывшую в дверях Валерию, он медленно выпрямился. И посмотрел на девушку, вложив в свой взгляд все то восхищение, что сейчас испытал, увидев ее в откровенно сексуальном наряде.

Волосы цвета карамели небрежно распущены. Робкая, очаровательная улыбка. Нежность в глазах.

— Лера.

— Нравится?

Она впервые спрашивала его о том, как выглядит.

Впервые интересовалась его мнением.

— Очень. Мне все на тебе нравится. Любая одежда. И когда ты без нее — тоже очень нравится.

Она ожидала аналогичного ответа. Но одно дело — предполагать и другое — получить тому подтверждение.

Мысль, что она возбуждает и вызывает симпатию у Тимура, взволновала ее еще больше.

Она нервно поправила пеньюар, так кстати оголивший ее бедро.

— Иногда у меня складывается впечатление, что ты абсолютно не умеешь принимать комплименты, Валерия. Стесняешься. Краснеешь. А потом я понимаю, что и это мне в тебе нравится. Что ты не избалована вниманием мужчин. Потому что я ревную, крошка. Не думал, не гадал, что буду испытывать подобное собственническое чувство, а вон как… И на старуху бывает проруха. Ты же хотела признаний, детка? Они начинаются. Прошу к столу. Будем беседовать.

Лера, ступая босыми ногами по приятному ковровому ворсу, прошла к одному из кресел и опустилась в него. Сознательно сделав так, чтобы оголились трусики. Прикрывать которые она не собиралась. Тимур хотел зрелища? Она ему предоставит. Она сама завелась от осознания того, что он ей восхищается. И не скрывает этого. Его серые глаза блуждали по ее телу, задерживаясь на лифе, что идеально подчеркнул ее налитые груди. Скользнул к аккуратному животику. И остановился на резинке трусиков.

Тимур шумно выдохнул воздух из груди и сел на другое кресло. Щедро плеснул себе коньяка.

— Наверное, зря я принес сок.

— Да, лучше воды, — во рту у Леры пересохло, и она точно знала, с чем связана эта нечаянная засуха.

Тимур налил ей воды.

— Итак, ты решилась на разговор с пьяным мной? — он говорил, а его глаза улыбались. Именно глаза, и на душе от его доброго взгляда становилось легко. — Помня, что утром я ничего не забуду.

Лера кивнула.

— Отважная девочка.

— Твоя?

А вот этот вопрос был незапланированным.

Рука Тимура, ставившая графин с водой на столик, замерла в воздухе. Глаза, что и так в свете ночника казались темными, приобрели едва ли не черный оттенок. Мужчина, не мигая, смотрел на ее лицо, пытаясь прочитать на нем то, что девушка не решалась произнести.