Кроткая заступница

– Да уж! Беда стране, где раб и льстец одни приближены к престолу, а небом избранный певец молчит, потупя очи долу…

Колдунов рассмеялся и хотел что-то сказать, но тут в дверь постучали, и вошла женщина в форме, следователь по делу Макса. От удивления Руслан резко вскочил на ноги, и бедро немедленно заболело снова.

Поздоровавшись, женщина сказала, что хотела бы побеседовать с Русланом Романовичем неофициально.

– Вы имеете полное право отказаться от разговора, – тут же добавила она.

– Нет, зачем же. – Руслан, хромая, повёл следовательницу в свой кабинет, почему-то досадуя, что она видит его немощь. – Пожалуйста, прошу. – Он вежливо подвинул ей стул возле своего письменного стола. – Чаю или кофе?

Женщина, Руслан никак не мог вспомнить, как её звали, отказалась и погладила лежащую на коленях чёрную кожаную папку. Руслан вдруг обратил внимание, какие у неё изящные руки. И лодыжки, неожиданно стройные для такой полной дамы. Впрочем, подумал он, переводя взгляд на её тонкое красивое лицо, почти не тронутое косметикой, для дамы она ещё слишком молода.

Тёмные блестящие волосы она убрала в тяжёлый узел на затылке, и эта простая причёска подчеркивала нежный овал лица и стройную шею. И форма так шла ей, что Руслан, залюбовавшись, остался стоять возле подоконника.

Только когда следователь обратилась к нему по имени, Руслан опомнился и тяжело опустился на стул, чувствуя, как неуклюже выглядит со своей больной ногой.

– Слушаю вас.

– Ещё раз подчеркну, что разговор наш носит сугубо частный характер, и вы имеете полное право от него отказаться, – заявила дама. – Просто у меня были дела неподалёку, и я решила зайти к вам. Поговорить, посоветоваться, если хотите. Насколько я поняла, вы очень близки с братом…

Руслан пожал плечами, и женщина улыбнулась:

– О, я не прошу вас открывать мне какие-то его тайны, ничего подобного. Я пришла совсем по другому поводу. К сожалению, обстоятельства складываются не в пользу Максимилиана Максимилиановича, но если он даст чистосердечное признание, то хоть я не судья, но полагаю, дело кончится условным сроком.

Руслан ошеломлённо смотрел на неё, не зная, что сказать. Вдруг вспомнил, как её зовут…

– Я вам не враг, – мягко продолжала Елизавета Алексеевна, – наоборот, достойное поведение всей вашей семьи глубоко тронуло меня, и я хочу подсказать лучший выход из ситуации, в которой вы оказались.

– Да неужели? – фыркнул Руслан. – А я думаю, вы просто хотите вытрясти из Макса это чёртово признание и поскорее закрыть дело. Чтобы всё было гладенько и кругленько, и к вам никаких претензий, а что невиновный человек пойдёт на зону…

– Он не пойдёт на зону! – быстро перебила Елизавета. – Условный срок, а со своим образом жизни Голлербах его даже не заметит!

– Какое великодушие, надо же! – Руслан хотел встать, но разболевшаяся нога словно якорем потянула его вниз, и он просто повысил голос. – Значит, человек должен вешать на себя клеймо убийцы только потому, что вы не можете найти настоящего преступника? С какой стати? Как у вас вообще хватило совести явиться ко мне и советовать, чтобы я подбил брата на такое?

– Я предвидела подобную реакцию, – вздохнула Елизавета и перехватила свою кожаную папку на манер щита, но со стула не встала, – и не ждала ни понимания, ни тем более благодарности. Вы просто подумайте о моих словах, когда ваш адвокат, ознакомившись с делом, посоветует то же самое.

– Не волнуйтесь, мы найдём хорошего адвоката, а не того, который пляшет под вашу дудку! – воскликнул Руслан. – Нет, я, конечно, знал, какой бардак творится в вашем ведомстве, но чтобы так цинично изображать заботу о нас, чтобы невинный человек себя оговорил… Тридцать седьмой год прямо какой-то.

Руслан хотел указать Елизавете Алексеевне на дверь, но сидя это делать было неловко, а встать он пока не мог.

– Я вас больше не задерживаю, – процедил он и раскрыл первую попавшуюся историю болезни.

Елизавета Алексеевна поднялась, сдержанно кивнув ему, взялась за ручку двери и вдруг остановилась. Руслан молча наблюдал, как она колеблется: приоткрыла дверь, но потом глубоко вздохнула, закрыла обратно и быстро подошла к его письменному столу.

– Стало быть, у вас всегда всё правильно? – спросила она резко и бросила свою папку на столешницу. – К вам поступает больной, и вы говорите: о, он из такой хорошей семьи, он никак не может умереть от рака? Или: он так молод, поэтому не имеет права погибнуть от травм, несовместимых с жизнью? Для вас больной – это прежде всего клинический случай, и вы не смотрите, какой он человек и кто родители, вы просто делаете всё для его спасения…

– Иногда и не всё, – буркнул Руслан.