Кроткая заступница

Елизавета Алексеевна сказала, что в восемнадцать лет потеряла жениха. Что было с ней дальше? Оправилась от горя и нашла новую любовь – или так и осталась одна?

«У женщин с такой нежной и тёплой улыбкой жизнь должна складываться счастливо, – вздохнув, подумал Руслан, – потому что они настоящие, и любовь их настоящая».

Только глоток ужасающе кислого остывшего кофе привёл его в чувство, и Руслан Волчеткин вспомнил, что Елизавета Алексеевна приходила не волновать его мужское естество, а поговорить о деле брата.

Волчеткин понимал, что следовательница назначила брата в обвиняемые не из ненависти к нему, а под влиянием обстоятельств и улик, которые довольно недвусмысленно свидетельствовали о том, что Пушкаренко убил не кто иной, как Макс. Елизавета Алексеевна выполняет свой долг, и выполняет хорошо, относясь к ним гораздо благожелательнее, чем можно было надеяться, и всё равно сначала он в лучших традициях своих недалёких пациентов проявил агрессию. Слава богу, умничка-следователь нашла верный тон, и Руслан сумел, кажется, повернуть беседу в конструктивное русло.

Конечно, чистосердечное признание – это не вариант, Руслан верил брату. Однако он ещё и знал его всю жизнь, и прекрасно видел, что он что-то скрывает. Первые дни Макс почему-то был убеждён, что следствие разберётся и от него отвяжутся, но теперь ясно – ничего подобного не произойдёт. Поэтому надо хватать Максимилиана Максимилиановича за горло и выяснять, что же случилось в этом глухом дворе.

Лиза хотела позвать Наташу в кафе, та давно собиралась рассказать о каком-то «офигенном» сериале, но позвонила Ирина Эльханановна и предложила встретиться.

– Минут через пятнадцать буду у вас, – сказала старушка, и Лиза со вздохом повесила куртку обратно в шкаф.

Подумав секунду, она набрала Шаларя. Оперативник почему-то принимал в судьбе Голлербаха самое живое участие, и Лиза решила, если в ходе разговора нарисуется какая-нибудь новая версия событий, он с удовольствием начнёт её разрабатывать.

Лиза относилась к старой адвокатессе с большим пиететом и в оставшееся время быстро навела порядок в кабинете, проверила запасы кофе, набрала воды в чайник и выпросила у дежурного немного сахару. Тот дал, заметив, что сие действие до боли напоминает ему сцену из великого фильма «Место встречи изменить нельзя».

Лиза засмеялась и на обратном пути с сахарницей в руках заглянула к Наташе, извинилась, что в последнее время мало общается с подругой.

Та, впрочем, тоже оказалась занята. Нависая над каким-то хулиганом микроскопических размеров, Наташа наставляла его на путь праведной жизни, и Лиза вдруг подумала о взаимосвязи вещей во вселенной. Если бы она пригласила подругу на кофе, Наташа сразу свернула бы беседу, сказав что-то вроде: «Ступай и не греши», а теперь ей спешить некуда, малолетка получит полноценную проповедь, раскается, узрит свет мира и добра – и вырастет великим человеком, чем чёрт не шутит!

С этим делом Голлербаха она совсем стала трудоголиком! Задерживается на работе, ведёт всякие душеспасительные беседы с родственниками преступников и вообще делает не «необходимо и достаточно», а «всё, что возможно». Стыд и позор тебе, Лиза, ты так и не написала ни одной строчки новой книги и не отработала старую редактуру, да что там, ты даже любимые сериалы не смотришь! Вышли две новые серии обожаемого «Касла», а ты… Эх!

Когда Лиза в книгах или сериалах натыкалась на такую коллизию, что следователя отстраняют от дела, а он всё равно продолжает работать на свой страх и риск, она с усмешкой думала: каким дураком надо быть, чтобы это делать! Отстранили тебя – радуйся невольному отпуску, лежи на диванчике, а не лазай где попало с риском для жизни. Так же она реагировала, когда по сюжету дело требовали передать в вышестоящие инстанции или присылали нового главного следователя, а прежний страстно прижимал папку с делом к груди и умолял дать ему шанс справиться самому. «Придурок, радуйся, что есть на кого переложить ответственность!» – думала Лиза, всегда готовая спихнуть свои дела кому-нибудь другому. А сейчас вдруг проснулся профессиональный интерес, и чёрт знает, куда заведёт её это чувство!

Надо срочно передавать Голлербаха в суд и возвращаться к привычному ритму жизни.

Ирина Эльханановна больше не была адвокатом по назначению, Голлербах заключил с ней соглашение, чем ещё больше расположил Лизу к себе.

– Дело, конечно, ясное, но если бы вы знали, Лизочка, как мне надо выиграть! Просто позарез!

Лиза прекрасно это понимала и ходила разговаривать с Русланом Романовичем в том числе и поэтому. Продолжая настаивать на невиновности, Голлербах проиграет, никто больше не захочет связываться со старой адвокатессой, и бедняга так и будет сидеть на чёрством хлебе дежурного адвоката. А если признается, то Ирина Эльханановна заявит о себе как о защитнике, добившемся условного срока в заведомо провальном деле.

Но не приведёшь же этот довод обвиняемому! Всё же адвокат для клиента, а не наоборот.