Кровь и Плен

Грохот то и дело прокатывался по тоннелю, и казалось, будто стены превращаются в ничто прямо за нашими спинами. Меч больно ударялся о бедро, став гораздо тяжелее из-за энергии Серого мира, разлитой повсюду. Она нарушала связь между нами с Туманным, возвращая оружию его вес.

Мы остановились, лишь когда в пещере воцарилась оглушающая тишина, нарушаемая лишь нашим хриплым и частым дыханием. Моран вскинул руку, создавая слабую световую печать, что озарила наши покрытые каменной пылью лица.

– Если статуя уничтожена, то и тьма рассеялась? – тревожно спросила Айвен, упираясь руками в колени и переводя дыхание.

– Она не может рассеяться и исчезнуть в никуда. Но теперь ее ничто не удерживает в одном месте – вскоре она разлетится по всему материку, – хмуро ответил Люций.

– Появятся новые монстры. Может, не возле Туриса, а где-то дальше, но обязательно появятся, – прошептала я. Темной силы оказалось слишком много, особенно под землей. Гораздо больше, чем мы предполагали. И теперь она будет искать себе новое пристанище – людей, чьи души запятнаны грехами и омрачены тяжелыми чувствами.

– Зачем ты это сделала? Зачем сдернула печати? – Моран остановился, развернулся. Губы его были напряжены, у сжатых в кулаки ладоней вилась магия, из-за сильных чувств ставшая видимой. – Мы могли погибнуть из-за тебя. Все мы.

Айвен опустила взгляд и принялась неуверенно оправдываться:

– Я не думала… не думала, что все обернется таким образом. Он ведь наставник. Когда я была маленькой, Лоуз посещал наш орден. Как я могла поверить, что именно он рушит статуи? И зачем надо было нападать на него именно теперь? Вы ведь сами спровоцировали его! – С каждым словом голос подруги звучал увереннее, и защищалась она все отчаяннее, под конец выпалив: – И не тебе обвинять меня в том, что я подвергла кого-то смертельной опасности. Ты сам чудом не стал убийцей.

Моран застыл. Нахмурился.

Покачал головой, не смотря ни на кого.

Я же была зла. Очень зла. Перед глазами до сих пор стояло вздернутое вверх тело дива. Если бы Лоуз не был так самоуверен, то оборвал бы жизнь Морана гораздо раньше, чем я до них добралась.

Даже шутки Люция не вызывали во мне столько эмоций. Это был настоящий гнев – неподдельный, который, даже остыв, продолжает жечь тебя изнутри. Теперь я поняла разницу. Но истинную ярость контролировать получалось лучше. Она клокотала внутри, вызывая дрожь в голосе, но не толкала на необдуманные поступки.

– Айвен… – позвала я – пора было кончать со всем этим.

– Что «Айвен»?! – взорвалась она, яростно уставившись на меня.

Лицо ее было в пыли, и даже сквозь нее проглядывались черные разводы грязи, что остались после падения на болоте. Но пыль – мелочь. Хуже всего была кровь монстров на одежде.

Все мы были перепачканы в останках лягушек. И от всех нас шел смрад, убивающий всякое обоняние.

– Ты соврала моей матери! – продолжила Ларак, уверенная в своей правоте. – Ты ведь не брала ту книгу! Чтобы ты взяла что-то в библиотеке и не отметилась у смотрителя? Не лги хотя бы мне. Я помню время, когда ты помогала вести записи в читальне ордена, и дотошнее тебя никого нельзя было найти! Да и это алиби, будто ты видела его утром… Почему ты соврала ради теневого, Сара? Ты говорила, что всегда будешь служить ордену. Будешь на моей стороне… – Ее голос становился все тише, горестнее. – На стороне Фредерика… Но что теперь? Что ты творишь?!

Она повернулась, указывая на Люция:

– Как этот див смог запудрить тебе мозги? Ты считаешь, что он лучше, чем кажется со стороны?! А ты уверена? Уверена, что все это не ложь?

Лицо Морана было в тени. На виске виднелась небольшая рана, которая слабо кровоточила. Когда нас откинуло от статуи, именно на Люция пришелся основной удар. На шее дива выделялся красный след от чужой руки. Эти кровоподтеки были такими яркими на его бледной коже, что я не сразу смогла отвести взгляд.

Он слышал обвинения и не пытался оправдаться, будто принимая их все.

– Светлые всегда и во всем винят теневых, – негромко выплюнул Рафаиль.

– Не надо, – остановил его Моран, поворачиваясь спиной и хрипло добавляя: – Идемте. Обвинить друг друга успеем позже.

Он неспешно побрел по тоннелю, а я перевела взгляд с его спины на подругу. С каждым днем я понимала ее все хуже. Во мне укрепилось ощущение, что мы стали чужими друг другу.

– Айвен… ты ведь видела, что случилось с Орестом? – сухо и тяжело проговорила я. – Видела, что стало с его рукой?

Дэва отвела взгляд и, помедлив, кивнула.

– Все потому, что он прикоснулся к знакам на стенах. Ты разве этого не поняла? А потом наставник повел тебя к изваянию бога, чтобы ты исправила печати. Тебе не показалось это странным? Опасным? Нет, ты ни капли не задумалась! – Обычно я не повышала голос, но за последний час сделала это дважды. – А после ты еще и сняла печати с наставника, подвергла нас опасности, и из-за этого была разрушена статуя теневого бога… Айвен, доверять мне не обязательно, но научись делать выводы, думая своей головой, и осознай наконец всю ответственность. Если не за чьи-то жизни, то хотя бы за свою.