Кровь изгнанника

Он попытался вырваться, но безуспешно. Вира сдернула с него штаны, сунула комок спартании под повязку раны и грубым рывком вернула штаны на место. Потом схватила Бершада за горло и посмотрела в глаза.

– Если вынешь мох, я тебя снова свяжу и повторю все заново, так что мы сегодня никуда дальше не пойдем. Понятно?

Бершад злобно зыркнул на нее. Ясно было, что Вира иначе не успокоится, а убивать ее Бершаду не хотелось.

– Будь по-твоему, вдова, – буркнул он. – Но то, что ты узнаешь, тебе не понравится.

– К этому я привычная. – Она развязала ему руки и ушла в лес.

Обычно высоко в горах растительность редеет, но Бершад и Вира приближались к драконьему логовищу, где все было наоборот. Повсюду пестрели яркие цветы, мох толстым слоем покрывал землю, толстые лианы оплетали стволы и ветви сосен, так что в зеленой хвое там и сям виднелись тяжелые грозди желтых соцветий. Их красота была обманчива. Буйная растительность драконьего логовища душила обычный лес. Эту медленную, незаметную борьбу за место под солнцем легко было принять за мирное сосуществование.

Ближе к вечеру Бершад с Вирой дошли до тихого ручья, текущего к бурной реке. В теплой, пронизанной лунным светом воде лениво плавали толстые разноцветные рыбы, то и дело поднимаясь на поверхность, чтобы полакомиться вечерней мошкарой, которая густой пеленой висела в воздухе.

– А почему вода такая теплая? – спросила Вира, нарушив пятичасовое молчание, и поднесла руку к поверхности ручейка, над которым вился пар.

Бершад не ответил. Он все еще сердился.

С наступлением темноты они решили устроить привал в излучине ручья, близ глубокого пруда у замшелого утеса. На берегу клонилось к земле огромное дерево с наполовину вывороченными корнями, опутанное лианами. Густая крона создавала надежное укрытие, и путники остановились там на ночлег. Бершад развел костер, а Вира закинула в пруд бечевку с крючком и с сожалением погладила прореху в наплечном доспехе из акульей шкуры, оставленную мечом вожака скожитов. Залатать доспех было нечем. Бершад и Вира молчали. Бершад мрачно чистил оружие. Мох сделал свое дело, и драконьер знал, что увидит Вира, когда снимет с него повязку. Его это не прельщало.

Вскоре Вира принесла улов – две здоровенные желто-синие рыбины. Она выпотрошила их и, распластав на плоском камне, стала жарить на костре.

– Здесь очень странные рыбы, – сказала она.

– Это потому, что чуть выше – драконье логовище, – пояснил Бершад, сообразив, что отмалчиваться – занятие бесполезное и ребяческое. – Оно изменяет растительный и животный мир в округе. Делает его богаче. Рыбы в ручьях, как раскормленные бароны в своих замках, жиреют на чужом горбу. Вдобавок здесь все живет дольше. Может, этим рыбам лет сто.

Вира странно посмотрела на него:

– Откуда ты столько знаешь про драконьи логовища?

– В Дайновой пуще их полным-полно, – ответил Бершад. – В детстве я часто в них забирался. В общем-то, там безопасно, только непонятно. Поэтому о них и сочиняют всякие страшные байки. Никому не известно, как и почему возникают драконьи логовища, что в них растет, кто их населяет. Люди всегда боятся того, чего не понимают, поэтому и выдумывают всяких бесов, которые якобы водятся в пышной растительности логовищ, охраняют там кладки драконьих яиц.

Вира хмыкнула, здоровой рукой проверила, готова ли рыба, потом откинулась назад и испытующе поглядела на Бершада:

– Ну что, тебя опять связывать или сам покажешь мне рану?

– А тебе очень хочется на нее посмотреть? – уточнил Бершад. – Потому что я и так помогу тебе перебраться через Вепрев хребет и попасть в Баларию. Без лишних осложнений.

– Да, хочется.

Бершад встал, расстегнул штаны, приспустил их и выбросил комок спартании. В свете костра Вира увидела, что рана, нанесенная стрелой, уже затянулась, остался только набухший розовый шрам.

– Довольна? – Бершад натянул штаны и уселся у костра.

Вира потеребила повязку на ладони и отвела взгляд.

– М-да, такого я не ожидала.

– А чего ты ожидала?

– Не знаю. – Вира посмотрела на него. – Значит, вот таким манером ты и выжил? За столько лет…

Бершад кивнул:

– Мой третий дракон пропорол мне спину, проткнул печень и почку. Роуэн по привычке приложил к ране спартанию – любому бойцу известно, что раны надо содержать в чистоте, – но мы с ним оба решили, что тут мне и конец пришел. Роуэн приволок меня в амбар и сидел со мной, дожидался, когда настанет время вложить мне в рот раковину. Да только так и не дождался. – Он пожал плечами. – Через неделю мы снова отправились в путь.

В костре трещали поленья. Пламя отражалось в темных глазах Виры.

– И кем же тебя теперь считать?

– Многие называют меня демоном. Поэтому я никому об этом не рассказываю.

– Ну, я не из таких.

Бершад наклонился к костру, потыкал в рыбину. Врать ему надоело, но и объяснений у него не было.

– Ты хоть скажи, как это вообще, – попросила Вира, заметив его замешательство.