Кровь изгнанника

Следом за ней прибывали верховные бароны Альмиры, выстраиваясь на пристани под разноцветными шелковыми навесами, которые торопливо устанавливали слуги. Под ярко-синим полотнищем стоял Седар Уоллес, заложив руки за спину. Огромный изумруд в эфесе его меча ярко сверкал в солнечных лучах. Доро Корбон смотрел то на папирийскую флотилию, то на Эшлин. Юльнар Брок развалился на ложе, лакомясь мясными тефтельками под соусом.

– Верховные бароны, – поприветствовала их Эшлин.

– Королева! – хором откликнулись они.

Эшлин повернулась к морю и заполнившим его кораблям.

Флагманский фрегат был шагах в ста от пристани. Черный корпус был длиной в три дома, а мачты выше любого дерева на сто миль вокруг Незатопимой Гавани. С десяток бритоголовых папирийских матросов сновали по палубе и переговаривались на своем наречии, готовясь пристать к берегу.

На палубу вышла одна-единственная вдова и направилась к сходням. Темные глаза и черные волосы выдавали чистокровную папирийку. Левую щеку и губы пересекал глубокий раздвоенный шрам.

– Меня зовут Сосоне Калара Сун, – сказала она, выговаривая слова на папирийский манер.

У Эшлин перехватило горло – папирийский акцент напомнил ей о матери, – но она переборола себя.

– Императрица Окину просила еще раз передать ее искренние соболезнования по поводу смерти короля Гертцога Мальграва.

– Спасибо, – ответила Эшлин и окинула взглядом корабль. – Сколько с тобой людей?

– На этом корабле – сто семь императорских вдов. Еще сто девяносто две поровну разделены между следующими четырьмя кораблями, на случай если бы мы попали в шторм. Скажу честно, некоторые из моих сестер только недавно завершили обучение на острове Рорику, но даже самые юные вдовы вдвое опаснее потных и неуклюжих альмирцев в их железных доспехах.

– Вот и славно, – улыбнулась Эшлин.

– Мне поручили передать тебе вот это. – Сосоне вытащила письмо из-под нагрудной пластины доспеха из акульей шкуры и протянула его Эшлин.

На ярко-синей восковой печати красовалась папирийская косатка.

Эшлин вскрыла письмо.

Для королевы Эшлин Мальграв

Королева Эшлин!

За прошедшие годы ты одарила Папирию многим, а сейчас мы вручаем тебе свой дар. Надеюсь, что в будущем нас ждет взаимовыгодный обмен дарами.

Заверяем тебя в нашей непреходящей любви.

Ее Всевечное Величество Папирийской империи,Императрица Окину

Эшлин сложила листок пополам и спрятала его в рукав. Потом окинула взглядом причал, заметила неуверенность в глазах верховных баронов. Эшлин не любила церемоний, которые так нравятся военным, считая напрасной тратой сил и марширующих солдат в лязгающих доспехах, и ритуальные тотемы, и салютование ударом в грудь. Но теперь, став повелительницей этих высокомерных военачальников, она осознала, в чем заключается их смысл и ценность.

– Пусть войдут! – велела она.

– Вдовы! – скомандовала Сосоне.

По сходням хлынула река черного шелка. Шорох доспехов пронесся над гаванью, как дуновение ветра. Вдовы встали полукругом за спиной Эшлин, образовав стену из черной акульей кожи. Некоторые женщины были чуть постарше Каиры, но выражения их лиц говорили о суровой дисциплине.

Юльнар Брок выронил сочное ребрышко и с раскрытым ртом уставился на вдов. Доро Корбон был готов убежать и спрятаться. Однако Эшлин больше беспокоили не они.

Седар Уоллес не сводил глаз с Эшлин. В отличие от остальных появление вдов его не впечатлило. Хотя, возможно, он просто это скрывал.

Эшлин выступила вперед:

– Верховные бароны, наш флот прибыл.

У Доро Корбона подергивался уголок рта.

– Великолепно, королева!

– Да-да, прекрасные корабли, – сказал Юльнар Брок, подрагивая многочисленными подбородками.

– Спасибо. Я слежу за гвардейцами, прибывающими в столицу. Барон Поммол сдержал свое слово и прислал обещанные отряды. Бароны Корбон и Брок, насколько я понимаю, все обещанные вами воины прибудут в город в ближайшие десять-двенадцать дней. Я права?

Корбон посмотрел на Сосоне, а она окинула его суровым взглядом.

– Да, королева. Примерно через одиннадцать дней.

Эшли повернулась к Седару Уоллесу. На первом заседании верховного совета она выманила у него невнятное обещание поддержки. Если бы у Эшлин было больше времени, она нашла бы элегантный способ заставить Уоллеса повиноваться, смягчить соперничество между баронами, которое много лет насаждал ее отец. Но времени на это не оставалось.

Поэтому пришлось предъявить Седару Уоллесу ультиматум.

– Барон Уоллес, где твои бойцы?

Седар Уоллес выступил вперед. Откашлялся.

– Дороги затоплены и разбиты, поэтому…

– Состояние альмирских дорог не извиняет нарушения моих приказов, – оборвала его Эшлин. – Ты нарушил королевское повеление. Если ты не приведешь свои отряды в столицу ко дню моей коронации, то станешь нежеланным гостем в Незатопимой Гавани. Тебе ясно?