Кровь как лимонад

Странно, что на него никто не позарился, пока он лежал в отключке на улице, а потом — в больнице. Вот уж действительно, лажу ему Хариус втюхал.

Автомат сказал Жеке, что набранный им номер не обслуживается. Он набрал снова, снова, снова. Произнес:

— Сука!

От дальнейших событий этого дня в голове остался один туман. Он хаотично метался по городу, пытаясь разыскать залегшую на дно Настю. Использовал улицу на полную катушку. Звонил Матроскину и Марго. Приезжал к Настиной работе, хотя помнил, что она оттуда вроде как уволилась. Набирал номер квартиры по домофону в ее доме на Крестовском до тех пор, пока не появился охранник. В ответ на его просьбу покинуть охраняемую территорию Жека сказал:

— Иди козе хуй пили, — но ушел сам, когда человек в униформе полез за рацией.

«Олдбой» на Марата был еще закрыт. Разбить им витрину камнем?

На следующий день под вечер он зашел в «Копов». Людей там было больше, чем в его первый визит. Сумрачное пространство гипнотизировали тягучие, потрескивающие, как старая пластинка, биты «Portishead». Жека сел у края стойки, подальше от компании хмурых людей в штатском. Один из них, с седой щетиной и резкими чертами лица, покосился на Жеку, кивнул своим, встал с барного стула и, махнув рюмку водки, направился к дверям.

— Люся, нам повтори, пожалуйста, — попросил кто-то из оставшихся у худой барменши.

Обслужив их, девушка подошла к Жеке. Он спросил, на месте ли хозяин, получил утвердительный ответ.

— Можно его позвать? — спросил Жека.

— Да, сейчас.

Захар появился минут через пять.

— Привет, Евген, — как старому знакомому сказал он. — Как дела? Помог тебе Марк? Как там у него?

Жека кивнул невпопад, вспомнив ту яркую вспышку, в которой сгинул бывший полицейский.

— Выпьешь?

— Нет, спасибо. Захар, хотел у тебя спросить, — он помолчал, собираясь с духом. — Ты не знаешь, где Настя?

Хозяин «Копов» внимательно посмотрел на Жеку, присел рядом, выказывая сочувствие.

— Такая-сякая, сбежала из дворца?.. Ну, мой опыт подсказывает, что могла свинтить в Европу.

— У нее визовый карантин, — покачал головой Жека.

— Тогда не знаю даже, — пожал плечами Захар и усмехнулся. — Сердечный клей принести?

Жека чуть не кинулся на него с кулаками.

Все было напрасно. Оглушенный и разбитый, он вернулся домой. Если двое любят друг друга, это не может кончиться счастливо, подумал он, засыпая. Только вряд ли Настя его любила.

Новый день не принес ничего, кроме новой боли. Эта боль, от которой не спасал ибупрофен или найз, со временем притупилась, но никуда не исчезла. Жека еще чувствовал ее, когда в середине ноября хоронил деда. Тогда он и понял, что надо что-то делать. Что-то, помимо неожиданных даже для него самого пьяных засад до поздней ночи у Настиного дома, со злым драмом в наушниках и с заменявшими ему бивачные костры недорогими бутылками в карманах. Окно ее студии каждый раз оставалось темным.

Тогда Жека включил компьютер, проверил остаток средств на своей карте и зашел на сайт KLM.

* * *

Вставив в кофеварку капсулу, Жека сварил эспрессо, добавил сахара и сухих сливок и в три глотка осушил маленький граненый стакан. Вышел на улицу. Виллем не ошибся, говоря, что к вечеру погода наладится. Тучи действительно разошлись. С неба спустился холод. Воздух был странным, будто чуть подсоленным. По фасадам зданий скользили лучи заледеневшего на северном ветру солнца.

Он раз за разом прокручивал в тяжелой голове Настин рассказ на ночной террасе «Mod».

Дом в Пайпе, из окон которого были видны канал и граффити с Филипом Диком. Если его не закрасили, подумал Жека. С чего он взял, что Настя тут, в Амстере, а не в Берлине или на Тенерифе? Может, она вообще сняла квартиру где-нибудь в Купчино, на Олеко Дундича. Не пора ли позвонить Анникки, с которой он сюда летел? И засесть вместе в кофешопе, для начала? Растворить свое разочарование в стафе, в общении на английском, в… Но надежда умирает тяжелее, чем сам человек.

Жека шел вдоль трамвайной линии мимо Рейксмузеума, где томились все эти пыльные собрания картин. Превращенная в музей старая пивоварня «Heineken» плевалась туристами с одинаковыми зелеными пакетами из сувенирного магазинчика.

Узенькими, казавшимися хрупкими от больших стеклянных витрин кафе и неброских магазинчиков, улочками ДеПайпа Жека вышел на рынок, обезлюдивший в этот вечерний час. Пустые прилавки наводили на странную мысль о том, что всех местных похитили инопланетяне.

Потянуло влагой. Впереди замаячил канал — Буренветеринг, если закачанная в смартфон карта не врала. Местечко унылое и грязное: несколько голых деревьев, затянутых в кольчугу круглых металлических ограждений, замусоренные воды, бесчисленные велосипеды на стоянках. И дома, хоть и не прикидывающиеся старинными как в центре, но все равно с крюками у самых крыш для подъема мебели прямо в окна — старинное голландское ноу-хау.