Кровь как лимонад

Метрах в тридцати от подъезда смутно белел какой-то автомобиль. Вот он, один из тех двух «ягуаров», припаркованных у «Треугольника». Подталкиваемый в поясницу пистолетом, Жека двинулся к машине. Плохо, все плохо, но внешне все выглядит блестяще — он идет с раскрасавицей к дорогой тачке.

— Не оглядывайся, — велела красотка-головорез.

Квакнула сигналка «ягуара».

— Садись на переднее сиденье, — произнесла девушка.

Хорошо, не потребовала, чтобы он забирался в багажник.

— Что тебе нужно? — спросил Жека, взявшись за ручку. — Куда ты собралась меня везти?

— Садись! — ствол сильнее уперся ему в спину.

— Слушай, я в туалет хочу. По-большому.

— Что, так страшно?.. Потерпишь, — в голосе девушки Жека услышал обидную для себя насмешку.

— Не-а, — разозлившись, Жека полуобернулся к красотке-головорезу. — Это как раз ты потерпишь. Когда я обделаю салон твоего «ягуара».

«Опыт уже есть», — чуть не добавил он.

На спокойном лице девушки не отразилось даже мимолетного замешательства. Она заявила вполне будничным голосом:

— Обосрешься — прострелю тебе колено. Всего делов. Понятно?

Жека взмок от выступившего ледяного пота, почувствовал шевеление волос на затылке. «Всего делов». Эта сможет. А почему нет? От человека, с открытым лицом орудующего посреди двора стволом без глушителя, можно ожидать всего. Наверное, такие вот комсомолки в свое время ставили к стенке врагов народа и пускали их в расход, смотря ясными незамутненными глазами. Верили, что делают жизнь остальных советских людей лучше.

— Слушай, а куда ехать? — спросил Жека. — Я попробую дотерпеть…

— Даже если во Владивосток, дотерпишь, — кивнула девушка. — Если не хочешь настоящих проблем… Давай садись в машину.

Жека открыл рот, чтобы сделать еще одну, последнюю попытку, но красотка-головорез вогнала ему «беретту» под ребра и толкнула так, что он с жестяным грохотом завалился на капот «ягуара».

— Херово тебя ноги держат, — прокомментировала девушка и пообещала: — Если помял машину, помну тебя самого.

Оглушенный падением, Жека лежал на капоте, чувствуя правой щекой влажный холодный металл. Рядом на капоте он увидел несколько желтых листьев, опавших с клена, под которым стоял «ягуар». Вид этих резных, чуть скукоженных листьев напомнил Жеке о детстве. Когда они с дедом сидели перед черно-белым «Горизонтом» с выпуклым кинескопом, потрескивавшим, если касаться его пальцами, и с замиранием сердца смотрели хоккейные матчи между нашими и канадцами. «„Кленовые листья“ снова в большинстве…» — захлебывался комментатор. Давно это было…

Здесь и сейчас — сырой капот, боль в ушибленной ноге, пистолет («курок, боек, предохранителя нет») в согнутой руке девицы и окна дома напротив, где горело вечернее электричество. Пока он хлопал глазами, красотка-головорез свободной рукой достала из кармана электрошокер. Вот он напугал Жеку посильнее «беретты» и опасности наделать в штаны, вместе взятых. Жека было дернулся, из последних сил сжимая задницу.

А потом проскочила колючая искра с железным отливом, и расцвела вспышка боли.

* * *

— Ум-м-м, — скривился Жека. — Больно.

— Что случилось? — спросила Настя.

— Язык прикусил, — ответил он.

— Да? Тут так вкусно?

— Просто я прифигел с твоей истории…

Выезжая с «Красного треугольника», где пожарный расчет заканчивал поливать пускающий едкий дым сгоревший бокс, Жека ощутил обсасывающее внутренности внезапное чувство голода. Он притормозил, посигналил сидевшей в «опеле» Насте и повернул к ближайшему мосту через Обводный. Зазвонил его вроде как айфон.

— Ты собирался скинуть «субарик» черным, — услышал Жека голос девушки. — Или передумал, решил мне подарить?

— Обеденный перерыв у них, — мрачно пошутил он. — А ты, если все узнаешь, не захочешь его брать. Честно… Я на заправку, давай за мной.

На заправке он встал поодаль от колонок. Заправляться сейчас — глушить двигатель, а потом заводить тачку отрезанным пальцем. Так весь аппетит пропадет. Лучше он сделает это позже, после обеда.

На глаза попались высокие башни по бокам проходной «Треугольника» на той стороне канала и чуть сгорбившийся пешеходный мост, где они с Эргашем (в четверг? Всего три дня назад) скидывали в ночную воду тело. Нечисто с этим трупом кавказца в багажнике, в который раз подумал Жека. И с «субариком» этим. И со сгоревшим боксом…

Он подошел к припарковавшейся рядом «астре». Настя опустила стекло и вопросительно взглянула на него.

— Едем на Кронверкский, — сказал Жека.

— Во вчерашнюю шаверму? — поняла Настя.

— Угу… И надо заправиться и пообедать. У них тут кафешка есть.

Настя помотала головой.

— Я не буду. Не хочется…

— Хоть кофе выпей…

— Разве только, — с сомнением произнесла Настя и повернула ключ, заглушив мотор. — А почему ты сказал, что я не захочу брать «субарик»?

— Любопытной Варваре на базаре нос…

Оторвали…

Нос. Палец. Ну хватит уже…

Девушка вышла из машины на асфальт, покрытый растекшимися амебами масляных пятен, глубоко вдохнула воздух.

— Странно. Осень в Питере, автозаправка, дождь, а в атмосфере что-то восточное.

— Это дрожжи, — пояснил Жека.

— Дрожжи?