Кровь королей

– О боги, – закрыл ладонью лицо сир Нордвуд. – Я же говорил, выкинь ее из головы. Надеялся, что хоть во время похода ее забудешь. А ты опять за свое, болван высокородный…

– Ничего ты не понимаешь! Я люблю ее!

– Тебе сколько лет, мальчик? Восемнадцать всего…

– Скоро девятнадцать!

– Тогда другое дело… – усмехнулся Харольд. – Кровь у тебя мальчишеская кипит. Мне лет немного, тридцать два только исполнилось. Но в мои годы тебе уже будет ясно, что любовь – она, как и юношеские прыщи, возрастной недуг. Но сейчас ради увлечения ты готов поставить под удар и себя, и наложницу эту, и все королевство в придачу.

– Это не увлечение, а настоящая любовь!

– И в чем же разница? Суть в том, что она, наложница твоя, недоступна. Недосягаема. У тебя была куча девиц в Гринвельде. Одна краше другой. Но ты получал их с легкостью. А к этой даже приблизиться не можешь. В этом все и дело. Стоит тебе повалить ее на ложе, и утром она тебе уже наскучит. Но ради этого ты совершишь преступление перед их империей и перед нашим королевством. Однако ты никак не желаешь этого понимать.

– Другого я от тебя ждал, благородный рыцарь. – Леон выделил слово «благородный».

– И чего же? Сочувствия? Ты его не получишь. А будь на моем месте твой отец или десница, всыпали бы они тебе как следует, и поделом.

– Ты что же, никогда не любил?

– В юном возрасте посещал сей недуг.

– И что?

– Теперь мне смешно вспоминать молодого Харри Нордвуда.

– Тебе меня не понять, – фыркнул Леон.

– Отчего же. Я даже понимаю, чего не понимаешь в себе ты. Оттого-то мне и смешно.

– Замолчи уже…

Леон не заметил, когда подошел Кристан Брекенридж. Он стоял какое-то время молча, слушая концовку странной беседы. Поняв, что его наконец заметили, сквайр вздохнул и заговорил с упреком:

– Руки Никки заживают. Спасибо, Леон, что спросил об этом…

– Чего? – Принц непонимающе уставился на оруженосца.

– Я говорю, мог бы справиться о здоровье девушки, которой исполосовал мечом руки.

Нордвуд подвинулся, и Брекенридж присел.

– Ну а что ты недовольный такой, раз дела идут на поправку? – спросил охранитель.

– Да не знаю. – Кристан пожал плечами. – Руки, конечно, заживают. Но вот с самой Никки творится что-то неладное. В глазах слезы стоят. Скорбь на лице. И вроде бы она рада моему возвращению, но, чувствую, таится в ее сердце какая-то необъятная боль. Но ничего не говорит. Скрывает. Да и в глазах девиц, что за ней ухаживают, тоже что-то… Не то испуг, не то печаль…

– Женские дела, – махнул рукой сир Нордвуд.

– Не понял.

– Ну что тут не понять? У женщин же бывают особые дни, когда они сами не свои.

– Регулы, – задумчиво кивнул Леон. – Но не у всех же разом.

– У женщин, которые долго живут вместе, так бывает. Странно, что завсегдатай борделей Артогно не знает об этом.

«Может, все дело в этом? – подумал Леон. – Инара не появляется из-за регул? Кергелен сказал, что Шатисе тоже нездоровится. Может, зря я беспокоюсь?»

Размышления Леона прервал вернувшийся Фатис Кергелен.

– Ваше высочество, Шатиса явится в ваши покои сегодня вечером.

– Ей нездоровится?

– Не настолько, чтобы она не могла выполнять свои обязанности, мой господин.

– Давай уже поупражняемся. – Сир Нордвуд толкнул локтем принца.

– Начнем, – вздохнул Леон, поднимаясь.

Харольд и принц взялись за мечи, а раб уселся поудобнее на освободившееся место, распахнул книгу и продолжил чтение.

Они упражнялись почти весь день, и Леон не мог похвастать успехами. Раз за разом он проигрывал Нордвуду. И даже не замечал этого. Мысли его витали где-то далеко. Руки запаздывали. Принц не видел выпадов или ошибок соперника. Они меняли оружие, но это Леону не помогало. Ни гринвельдский меч, ни тассирийский бирган в его руках не превращались в грозное оружие. Охранитель бранился на Леона, но в искусстве ругать ученика он сильно уступал Вэйлорду. Только когда у обоих иссякли силы, Леон вдруг с ужасом осознал, что стал походить на влюбленного неженку Кристана.

А Фатис Кергелен продолжал читать книгу, и не было ему до всего этого никакого дела.

* * *

На исходе дня, когда солнечный диск уже на треть скрылся за далекий горизонт, гринвельдский наследник сидел на подоконнике и размышлял о сегодняшних схватках. Сир Нордвуд был искусным воином и не раз побеждал на рыцарских турнирах. Но Леон, несмотря на разницу в возрасте, не считался более слабым бойцом. Все-таки принца натаскивал сам волчий лорд.

Говорят, у потомков разумных волков умение владеть мечом в крови, как у соколов умение летать. Трудно было знать наверняка, насколько искусен Нэйрос, ведь он никогда не участвовал в турнирах и не сходился там с лучшими воинами королевства. Наверное, неблагородный лорд не хотел дразнить своим присутствием знать. Но то, что свирепый король Дэсмонд Эверрет сделал когда-то простолюдина сквайром своего младшего сына Хлодвига, уже говорило о многом. Видимо, легенды о мужчинах Волчьего мыса не врали.

Провожая солнце, Леон не заметил, как в опочивальню вошла Шатиса.

– Мой принц, – тихо произнесла она.

Молодой Эверрет обернулся и встал с подоконника.

– Здравствуй, Шати. Почему ты не пришла вчера?