КРОВЬ СО ЛЬДОМ (СИ)

Сейчас, почему-то, он выглядел как-то совсем по-детски, как если бы все его травмы, полученные на ранних этапах жизни, решили прорваться наружу. Ни капли от былой уверенности, ни щепки от прежнего высокомерия; всего лишь запуганный ребёнок в теле взрослого с растерянным взглядом.

— Всё сложилось бы по-другому, если бы не… Я мог… – Рик глубоко вдохнул, разомкнув искусанные губы. — Она, по сути, была единственным, что я в действительности ценил, и, возможно…

Скарлетт никогда не отличалась терпеливостью. Знала только, что, выслушав эту исповедь, сможет вернуть его расположение – её мотивация оставаться на месте.

— …возможно, Хеди была моим путём к исцелению.

Гилл оборачивается:

— То есть? – отзывается Скарлетт так, будто была оскорблена посредством грубейших, непристойнейших слов.

Глаза Баркера обрамлены красным.

— Я никогда не хотел быть таким, – вновь зарывает раненые, изнывающие от боли руки в черноту волос. — Я не… Это не я.

(«ага, приплыли»)

— У меня есть… Блять, – словно бы задохнувшись, выпалил Ричард. — Я никогда не понимал, кто я, кем являюсь, зачем существую. Я не понимал, что должен делать и как справляться с… Собой.

Скарлетт слышит сдавленный смех, рвущийся из его груди. Собранный из атомов горечи, насквозь пропитанный болью, он умирал в стенах комнаты, но западал Гилл в… Душу?

Звучит чертовски приятно.

— У меня есть физическая тяга к насилию и я не знаю, как её убить, – сказал он, фокусируя взгляд на пустой стене. — Я никогда не хотел ничего этого. Я не хотел заставлять других страдать. Я не хотел причинять боль. Но… Осознанно. Только осознанно, понимаешь?

Рик ищет поддержки, когда переводит взгляд на неё. Только вот всё, на что он может рассчитывать – искромётное презрение.

— Это будто физиологическая потребность, – Баркер ногтями выводит узоры на поверхности своей кожи. — Вроде еды или сна. Её не заглушить, я… Я пытался. Я правда пытался: перебороть себя, переключиться… Убедить себя в том, что мне всё кажется и никакой нужды в этом нет. Но, знаешь, – и снова: приступы нервного смеха. — Когда пальцы едва не начинают выгибаться в обратную сторону и аж дышать становится тяжело… Я не могу остановиться. У меня не выходит.

— Оу, – безразлично произносит та, даже не стараясь скрыть свою незаинтересованность.

— Я никогда не могу остановиться, – выдавливает из себя так тихо, что расслышать удаётся с трудом. — Не могу остановить. Не могу заглушить. Не могу сдержать.

— Так убей себя, – внезапно, словно озарённая великой идеей, выдаёт Скарлетт. — Раз ты такой проблемный и ничего не можешь, то что тебе остаётся? – скривилась Гилл в отвращении. — Я тебе даже пистолет заряжу. Буду держать за руку, пока ты не пустишь пулю в висок.

Рик молчит. Может быть, она права.

— Послушай, – тяжело вздохнула та, медленно опускаясь на колени перед ним, прямо на пол. — Ричи, послушай, – Скарлетт обхватывает его лицо холодными ладонями, заставляя взглянуть на себя. Всё тот же забитый мальчик. — Слышишь меня? – его голова безвольна в её руках. — Ты не должен меняться ради мира, – Гилл приближается. — Ты был таким рождён. Значит, так должно быть, ничего заглушать не нужно. Всего лишь твоя особенность, от которой ты не избавишься.

— Нет, я мог… Избавиться, – возразил, еле подбирая слова. — Если бы она была жива, я бы мог. Ради неё. Поменяться. Побороть себя.

— Не мог.

— У меня начало получаться, – почти захлёбываясь обрывочными фразами, – у меня получалось, веришь? Я не монстр. Я знаю… Я не чудовище, я мог исправиться.

— Не всем дано быть праведниками, живущими по общепринятым правилам, – она словно вдалбливает очевидное в его и без того расколотый череп. — Кому-то приходится быть монстром, это природный баланс.

— Я не такой, Скарлетт, я не…

— Ты такой, – резко выпалила Гилл. — И ты от этого не уйдёшь. Ты не изменишься.

— Нет, я… Скарлетт… – Баркер перехватывает её запястья. — Ты не понимаешь, ты не хочешь… Я не…

Звонкий удар. Рик, огретый пощёчиной, в мгновение умолк.

— Не истери, – холодно говорит та. Она вдавливает пальцы в его щёки, дёргая на себя. Его взгляд всё ещё затуманен, и даже от резкого движения Рик, кажется, не отрезвел. — Слушай снова. Так должно быть. Ты родился с этим не просто так, и избавиться от чего-то похожего – то же самое, что отрезать себе руку или ногу. Знаешь, где подыхают люди, которые мечтают отрезать себе руку или ногу?

Его глаза пусты.

— Конечно, знаешь. Не мне тебе рассказывать.

Скарлетт угрожающе скалится:

— Я не хочу больше слышать из твоих уст речи подобного плана. От себя не спасёшься. Ни твоя дочурка, ни кто-либо или что-либо ещё не помогли бы тебе. И я не помогу. Так что прими это, дорогой, и живи дальше.

Скарлетт поднимается с пола, оставляя его, утопающего в болезненных воспоминаниях, обнимать мягкого пингвина.

— Твори своё искусство, Ричи. Пока можешь, конечно, – Гилл дёргает ручку двери, выходя из комнаты. Так и не дослушала до конца.

Когда-то у Ричарда Баркера была дочь.

Невероятно.

Комментарий к XXIII: КТО ТЫ?

скучали, котята?