КРОВЬ СО ЛЬДОМ (СИ)

— Так что произошло? – нахмурившись, вновь спрашивает та, когда Марго делает жадные глотки.

— Ничего, – ровным тоном произносит подруга, чей взгляд не прекращает пустеть. — Так… Задумалась.

— Ты уверена? – Скарлетт присела рядом, не прекращая изучать глазами переменившееся лицо. — Всё точно в порядке?

— Да, – кивнула Марго. — Я в норме.

Скарлетт не перестаёт думать об этом даже несколькими часами позже, пока ищет чашку для кофе.

— Почему ты снова об этом спрашиваешь?

Баркер не выглядит подавленным или уставшим, как это бывает обычно. Скорее, нейтрален.

— Ты можешь не отвечать, я же не вынуждаю, – пожала плечами Гилл, зажимая кнопки кофеварки.

Рик вздыхает, сидя на барном стуле. Он подпирает голову руками, наблюдая за движениями Скарлетт.

— Тут нечего отвечать, – выдал тот. — Разве не очевидно, что факт её смерти меня не обрадовал?

Она отставляет свежезаваренный кофе в сторону.

— Ты говорил, что хотел закончить фильм, – напомнила Гилл. — И закончил.

— Ага, – мрачно проронил Баркер. — Только каких усилий мне это стоило, – он улыбнулся совсем, как в тот раз: скрывая боль за искривлёнными губами. — Изначально мне хотелось и вовсе его уничтожить. Все кадры. Распустить команду и остаться без курсовой работы. Не мог пересматривать эти фрагменты без…

— Без слёз? – вскинула бровь Скарлетт без грамма насмешки.

— Нет, – посерьёзнел Рик. — Я не плакал лет с восьми, о чём ты вообще?

— И как же так вышло?

Ричард пожал плечами:

— Не разрешали.

Как-то сухо.

— Не разрешали? – переспрашивает Гилл с таким видом, словно не расслышала.

— Угу, – Баркер угрюмо осматривает кисть, обтянутую повязкой от предплечья и до самого запястья. Стоило ли говорить о том, что перманентно ноющий шов чёрной нити кошмарно болел? Рана в ладони ещё даже не зажила до конца. Такой абсурд. — Мать. Лет с трёх мне твердила, что мальчики не плачут, а я так и не смог это перерасти. Уже разучился, наверное.

(«скоро научишься»)

— Бессмыслица, – фыркнула Гилл. — Слёзы выводят токсины и помогают уснуть.

— Скажи мне это раньше, сильных изменений не произошло бы, так или иначе. С промытыми мозгами, знаешь, информация воспринимается несколько сложнее.

— Возможно.

Кухню наполняет звук переливающейся жидкости, наполняющей чашку.

— В общем, мне было трудно, но я решил, что должен это сделать. Ради неё. И… – свет, что ложился бликами на его глаза, теперь померк. — Я смог.

Скарлетт, смотря на него, сочувственно улыбается: не обнажая зубов, без единого признака того, что Рик наблюдал в её улыбках обычно – презрения, омерзения или колкой издёвки. Улыбается до боли искренне.

(«ты опять глючишь?»)

Ричард отводит взгляд.

— Я горжусь тобой.

Его как будто бы окатывает ледяной водой, едва не пробивая на дрожь.

— Что? – с недоверием в голосе переспрашивает тот, нервно посмеиваясь.

— Рик, – Гилл плавно опускается на стул напротив, на мгновение поджимая губы вовнутрь. — Вероятно, сейчас это звучит странно.

— Но?.. – прищурился он.

— Никаких «но». Это действительно так.

Баркер ощущает, как извечно холодная ладонь, что меньше его собственной примерно в полтора раза, накрывает её. Так… непривычно.

— Полагаю, это и вправду тяжело… И я рада знать, что ты с этим справился.

Он проговаривает фразу резко, одёргивая руку:

— Не справился.

Скарлетт хмурится:

— Что ты имеешь в виду? – осторожно спрашивает она, склоняя голову набок.

— Я не справился с этим, – Рик вновь переводит взгляд стремительно чернеющих глаз на неё. Только смотрит сквозь. — У меня началась депрессия. Несколько месяцев я сидел на таблетках, от которых мозг в голове просто растекался.

— А говорил, что справок от психиатра у тебя нет, – печально произнесла она, протягивая руку к его волосам. Пальцы тонут в чёрных прядях.

Ричард понуро пожимает плечами:

— Солгал.

Мальчик ломается. Скарлетт (ха-ха!) ощущает, как его хребет крошится прямиком у неё в руках, рассыпаясь… Да, она надламывает его снова – Рик уже трётся об её руку, словно бездомный котёнок, прибившийся к первому прохожему. Замёрзший, грязный, с рёбрами, торчащими наружу – всего лишь жалкий облезлый кот, которому Гилл вот-вот свернёт шею, нужно только подождать.

— Мне нельзя лгать, – вкрадчиво шепчет Скарлетт, поглаживая его щёку. — Можешь лгать кому угодно, – Гилл берёт и вторую его руку, сжимая крепко, – только не мне. Мы ведь одно целое, солнце, помнишь?

Баркер не отвечает.

— Все проходят через разные вещи по разному. Ты справился, только по-своему. Всё в порядке, – она откидывает назад его волосы, так настойчиво лезшие в лицо. Шея Рика расслабляется, заставляя голову безвольно упасть на руки. — Ну-ну, – шепнула Скарлетт с лёгкой полуулыбкой на лице.

— Ты не переубедишь меня, – угрюмо пробормотал он в стол, что больше напоминал барную стойку.

— Почему же?

— Потому что. Аргументации не будет.

Гилл нахмурилась:

— По какой причине?

— Потому что я так сказал, – Рик резко поднял голову, затем вскинув её вверх. — Не хочу говорить больше ни о Хеди, ни о моих проблемах.

Блядство.

Скарлетт внезапно ощутила себя так, словно её ударило потоком воздуха в лицо. Вспыхнувший приступ гнева осыпал лёгкие сияющими искрами.