КРОВЬ СО ЛЬДОМ (СИ)

(я, вообще-то, знаю, что не скучали, но для эпичного возвращения спустя три месяца молчания данная фраза звучит достаточно неплохо)

многострадальная и заебавшаяся, я тут

хочу поблагодарить розьку и курите мевиус за периодические пинки под зад. спасибо, реально.

ебала эту главу около девяноста дней, так что, скорее всего, что-то где-то упустила, что-то где-то не дописала

надеюсь внедрить пропущенное позже

если честно мне даже приятно вернуться

пока не умерла, держу в курсе

напоминаю о том что чисто ради приличия можете оставлять отзывы, мне будет тепло (не обманываю)

чмок

========== XXIV: НУЛЕВОЙ ЭТАЖ ==========

— Как же, чёрт возьми, давно я здесь не была.

Скарлетт бросает коробку с вещами на негромоздкий диван, обитый атласом. Она, в общем-то, всегда ненавидела венецианский стиль в интерьере. Марго смотрится в вертикальное зеркало в резной позолоченной раме.

— И как давно? – осведомляется Бейсингер, поправляя причёску.

— Н-ну… Может, месяц. Может, два. Не помню, – весело рассмеялась Гилл, падая в кресло с довольным видом. Она, запрокинув голову к потолку, стала постукивать пальцами по вазе из муранского стекла.

— Так у вас с Баркером, типа, всё серьёзно? – со странным выражением косится Марго, отрываясь от зеркала.

— Нет. Просто дружим: я хожу в его шмотках, живу в его квартире, ем его еду…

— Окей, я поняла, можешь не продолжать, – перебила её Бейсингер с ноткой отвращения в голосе.

Скарлетт самодовольно ухмыльнулась.

— Почему ты такая счастливая? – скривилась Марго. — Меня это раздражает.

«У вас, типа, всё серьёзно?». Да, сперва этот вопрос задавали все.

Отец, кажется, наоборот был рад тому, что дочь, настолько проблемная, наконец проваливает, хоть и корчился в попытке изобразить заботу; получалось не слишком хорошо. Джулия и вовсе едва сдерживала радость.

Но стоит отдать должное: он всё же поинтересовался тем, кто такой этот Ричард и какого, собственно, чёрта Скарлетт решила к нему переехать. Большого объёма информации он всё равно не получил.

А что бы она ему сказала? Немного наркоман, немного убийца, немного бесхребетное ничтожество, которым она помыкает? О, да. Замечательно.

— Я забыла, зачем мы здесь, – Марго наморщила нос.

— По идее, я хочу забрать пару вещей… Ну, и просто глянуть, что тут изменилось за время моего отсутствия.

Скарлетт обернулась, демонстративно осматриваясь в который уже раз.

— Только быстрее. Не хочу долго торчать без дела, – снова вздыхает Бейсингер с выражением неописуемой скуки, накручивая светлую прядь на палец.

— М-м… – Гилл смотрит на свой альбом в коробке – тот самый, которым Баркер просил не светить. Слушаться Ричарда – не уважать себя. Альбом лежит на самом верху, неприкрытый ничем, дополненный новыми изображениями.

Если Рик и правда поверил в то, что она действительно хочет поменяться в лучшую сторону – презрению не будет конца. В таком случае, он – величайший глупец из всех когда-либо существовавших.

Рассказ Ричарда не удивил её. Ни на каплю. Так уж вышло: его желания и стремления она понимала раньше, чем он доходил до них самостоятельно – буквально выуживала из него, как насекомое щипцами из-под кожи. И в том, что он ненавидит себя за совершённые им убийства, и в том, что не может себя контролировать, Гилл была осведомлена давно. Было бы странно с её стороны не пойти на опережение и не начать разыгрывать очередной спектакль.

Убийства причиняют ему боль. Почему?

Ей прекрасно известно, что это – неотъемлемая часть его натуры, рефлекс, то, в чём он нуждается, чтоб поддерживать своё состояние. Чтоб окончательно не сойти с ума, ведь, в отличие от неё, Ричард Баркер глубоко болен. И это, скорее, болезнь тела, нежели психики. Скарлетт успела заметить, как меняется его взгляд в эпизоды неистовства.

Что произошло после смерти (или, вернее сказать, гибели) Бренды? Первые минуты Баркер ликовал – таким она не видела его даже под психоактивками. Но, стоило этим минутам пройти, по краям зрачков Рика поселялся… Ужас. Да, это слегка её обескуражило.

Тоска, горечь, злоба – взрывная смесь, неизбежно приводящая к боли. Не нужно было слышать, замечать, заострять внимание – хватило бы одного взгляда для того, чтоб понять: он сожалел. Да, безошибочно.

Но показал он ей это абсолютно зря. До сих пор ещё не понял, что она – лишь зеркальное отражение его внутренних пороков. Что оставалось ей кроме как вгрызться резцами в его слабейшую сторону? Намертво.

Отпустить нельзя – только притворяться, чтоб пробраться под его кожу.

— Вроде всё, – минут через пятнадцать отозвалась Скарлетт, выходя из комнаты. Только вот…

Гилл поморщилась, ощутив на себе тяжёлый взгляд Бейсингер:

— Что такое? – она вскинула бровь. — Марго? С тобой всё в порядке?

Ответом служит протяжное молчание.

— Принеси воды, пожалуйста, – тихо просит Бейсингер, продолжая смотреть в одну точку.

И, почему-то, эта просьба кажется ей подозрительной.

— Эм-м… Окей, – Скарлетт пожимает плечами. Что у неё там, блять, случилось?

Возвращаясь со стаканом в руке, Гилл замирает: слышит возню. Ускоряется, взлетая по ступеням вверх.