Кровавая свадьба

— Меня на смех поднимут, когда я буду ходить с быками, — возразила Света. — Да и какая от них польза, если папу не уберегли? К тому же бомжа я давно не видела, так что все нормально. Я ведь просто так сказала, ну, позлить тебя хотела.

— А давай подумаем о твоем переводе на заочное обучение? Все, я поехал. Хочу Германа застать бодрствующим. Не провожай, ты остаешься дома, уже темнеет.

Прощальный поцелуй. Света подумала, что любит Марата, но почему-то тогда, когда видит его. Стоит мужу исчезнуть, она почти сразу забывает о нем, а если думает, то как о чужом, постороннем человеке. Почему так? — озадачилась она.

— Ну, смотри, парень, — сказал Герман юному милицейскому созданию, приглашенному в дом для выяснения, что именно он помогал Белле поднять. — Смотри внимательно и припоминай, какие вещи выпали из сумочки.

— В основном баллончики выкатились, — сказал тот и дальше указывал на экран. — Туалетная вода. Я такую же хотел подруге купить, но дорого.

— Не отвлекайся. Все баллончики одинаковые, чуть больше или меньше, а я хочу знать точно. Может, ты обратил внимание на надписи?

— Вон пудреница… У нее в сумке парфюмерный магазин.

— Ты даешь, паря. Пудреницу и я отличить могу. Проехали. Давай сначала.

Герман начал останавливать кадры, указывая авторучкой и задавая один вопрос: что это?

— Дезодорант. Спрей… для чего — не знаю.

— А ты ей что передаешь?

— Газовый баллончик. Думаю, поэтому она и перепугалась, ведь я поднял его, а у нее, скорей всего, нет разрешения на ношение газового баллончика.

— Чего? — удивился Герман. — На газовый баллончик нужно разрешение? Сроду такого не слышал.

— На слезоточивый газ разрешение не нужно, — важно пояснил юноша. — А если нервно-паралитический газ, на него надо. Кстати, такие баллончики уже не выпускают, я и подумал, что у нее там запрещенный газ. Теперь я отдаю… фигню для волос.

— Лак? — огорчился Герман. Рушились надежды выяснить, что хотела скрыть Белла. Ведь если не в предметах, выпавших из сумки, дело, то в чем?

— Какой-то фиксатор, но не лак. Мать моя такой покупает.

— И хрен с ним. А третий предмет?

— Не знаю. Трубка.

— Надписи на ней были?

— Нет. Просто трубка.

— Как думаешь, для чего трубка? Она легкая?

— На вес ощутимая, а для каких целей… Может, тоже для самообороны?

— У нее газовый баллончик, — задумчиво возразил Герман. — А что в этой штуке было примечательного?

— Да ничего. Форма цилиндрическая…

— Спасибо, паря. Если вспомнишь детали, звони. Лады?

— Лады. Извините, а зачем вам знать, что лежало в сумочке?

— Понимаешь, — улыбнулся Герман, — эта женщина моя подружка, она потеряла сумочку, я хочу ей подарить такую же со всеми потрохами внутри. А как ты попал в милицию? Для сотрудника правоохранительных органов ты, пожалуй, слишком юн.

— Посодействовали. В институте на приемных завалился, меня пристроили в милицию. Мне нравится, только я многого не умею пока.

— Ничего, со временем научишься. Ну, бывай.

Герман проводил его за ворота, выпустил собак во двор. Вернувшись к себе, рассматривал трубку на компьютере, увеличивал, уменьшал. Что это и зачем находилось в сумочке? В данную минуту ему не хватало друга, с которым он мог бы посоветоваться. Собственно, в чем он подозревает Беллу? В убийстве? Смешно. Феликс был убит не трубкой, а пулей, вылетевшей…

Германа обдало жаром. Он уставился на монитор. А ведь вполне может быть… Невероятно! Он набрал номер:

— Рита… Я, конечно, последний свин, но… если бы ты знала, как нужна мне.

— Герман, это когда-нибудь кончится? — Голос у нее строгий.

— Уже кончилось. Ты не могла бы приехать ко мне?

— Нет. Пожалуйста, не звони больше.

— Подожди, не бросай трубку! Я хочу увидеть тебя…

— А я хочу забыть тебя. Навсегда! — Бросив трубку, Рита произнесла отчаянно: — Избавлюсь я от него или нет?

— Кто звонил? — Мама вышла из кухни.

— Кто-кто! Герман! Он снова одумался, черт его возьми.

— Рита, это не мое дело, но ты же понимаешь, что его не переделать.

— Мама! — раздраженно воскликнула Рита. — Я не собираюсь за него замуж.

— Куда ты? — виновато спросила мать, видя, как дочь рьяно собирается.

— У меня свидание с Андреем, пойду развеюсь.

— Извини, Рита, но мне хочется знать, с Андреем у тебя серьезно?

— Я встречаюсь с ним, чтобы Герман не приставал.

— Он столько раз делал тебе предложение…

— Я воспринимаю это как шутку.

— А ты возьми и согласись. Ради шутки.

Неожиданно Рита повалилась ничком на кровать, расплакалась:

— Все складывается неудачно. Я уверенно приближаюсь к статусу старой девы. С Германом не получилось, с Андреем — не знаю, может, он назло Герману со мной встречается. Я ни в чем не уверена. Боюсь попасть в дурацкое положение… И город этот такой однообразный, такой злой… Я задыхаюсь здесь. Работу выполняю, которая мне не нравится. Зачем я училась? Шеф наглеет, думает, я легкодоступная. А я — терпи, а то выгонит. И все из-за Германа, потому что я не смогла… я просто его любила. Теперь у него есть корова с во-от таким бюстом и во-от такой кормой сзади.

— А не пора ли собрать скарб, дочь, и отчалить отсюда в иные края?

— Ты серьезно? — подняла Рита заплаканное лицо, такое трогательное.