Кровавая свадьба

Света бухнулась назад, замерла. Он откашлялся, не отпуская ее, а Света, сообразив, что надо закричать, позвать на помощь, открыла рот… Бомж упредил:

— Девочка, не ори, не стоит.

Герман намеревался проведать и сестру, как-никак был в двух шагах от нее, но подозрения подтвердились, планы резко изменились. В своем городе он не стал выяснять у знатоков, прямиком в Ростов рванул. Обратился к ментам, мол, консультация нужна. Доллар — магический прямоугольник, два мента мигом притащили в кафе специалиста по баллистике, тот, повертев снимки, сделанные на принтере, сказал:

— Похоже, глушитель. А более крупные снимки этой штуки есть?

— Вот. — Герман отдал несколько листов.

— Глушитель, — уверенно заявил баллист.

— Точно? — допытывался Герман. — Вы не сомневаетесь?

— По таким некачественным снимкам определить сложно, но возможно, — набивал себе цену баллист. — Смотрите… здесь просматривается резьба. Видите дугообразные черточки? Они едва заметны, размыты, но определимы. Ракурс удачный. Да и вообще, извините, я в состоянии опознать глушитель.

— А к «беретте» он подойдет?

— Тому, кому надо, глушитель подойдет хоть к «беретте», хоть к «вальтеру», хоть к «макарову».

Герман поблагодарил за консультацию, расплатился и распрощался. Нет, не в том он состоянии, чтобы навещать Светку. Итак, глушитель был в сумочке Беллы, значит, пистолет тоже. Да, у нее была причина смертельно испугаться, когда случайно выпал глушитель и попал в руки милиционера. Хороша подружка! Но не ее ножки входили в кабинет. Чьи же? Обуви Герман на кассетах не нашел, чтобы сравнить с теми туфлями, что были на ногах, которые заходили в кабинет.

Колеса мчали его к Белле, слишком уж не терпелось учинить допрос подружке, она должна знать, кто выстрелил в отца. Герман был полон решимости вывернуть Беллу наизнанку, но имя получить сегодня же. Подъехав к дому, посигналил, она прилетела на зов:

— Герман? Я уж подумала, ты сердишься на меня, не знала только за что.

Потрясающая интуиция, как у зверька перед землетрясением. Он притянул ее, сжал, она аж охнула, и впился в губы. Страсть должна выглядеть правдоподобно, ведь Белле предстоит попасть в западню.

— Собирайся, — сказал. — Я завтра свободен, проведем вместе ночь и день.

Когда она умчалась, сплюнул и процедил:

— С-сука конченая.

Вскоре он вез ее к себе.

В это время бомж с беспардонным любопытством разглядывал Свету и не произносил ни бэ ни мэ. Первый испуг прошел, девушка залепетала, страшно волнуясь:

— Что вы хотите? Здесь люди, вы не сможете меня изнасиловать… светло…

— На хрен ты мне сдалась, чтоб я тебя… Умора! — прохрипел бомж и заржал, покашливая.

— Вы… убить меня… хотите? Я знаю, вы меня выслеживали… Вы маньяк. И вам надо лечиться. Я дам вам денег… то есть мой брат даст…

— Слушай, заглохни! — сипло зарычал бомж.

Света послушно «заглохла», панически хлопала глазами и ждала. Он не торопился, достал из кармана бычок от сигареты, чиркнул спичкой, с наслаждением вдохнул едкий дым.

— Ну? — покосился он на нее. — Тебя Света зовут?

— Д-д-да.

— Забодался я за тобой шнырять. Да не трепыхайся, дуреха. Я с приветом к тебе. От Егора. Знаешь такого?

— Егора?!! — вскрикнула Света и тут же зажала рот обеими руками. — Егора… Но ведь он…

— Все точно, — согласно кивнул бомж. — Покойники не оживают, девочка. Только ты не визжи, а? Меня загребут из-за тебя.

— Не буду, не буду, — заверила шепотом Света. — Какой привет?

— Егорка, скажу тебе, клевый пацан. Был. Он накарябал писульку и просил тебе передать. Я проносил ее в ботинке и… где она только ни побывала. Если тебе рассказать, ты и читать не станешь.

— Стану! Давайте записку.

— Не спеши, — повысил голос бомж. — Ты девочка хорошая, Егор сказал, что бабок отвалишь мне за писульку. Видишь мое бедственное положение? С утра не жрамши. Ты вот тут пирожок ела, а знаешь, каково мне было зырить на хавку? У меня кишки в морской узел связались…

— Я дам вам денег. — Света принялась шарить по карманам, отовсюду вынимая деньги и ссыпая их в подставленные грязные ладони. — Вот, берите.

Бомж уткнулся в купюры, бумажки аккуратно сложил, пересчитывал мелочь, а Света нетерпеливо ерзала.

Мимо них прошел здоровенный детина в коричневой куртке, светлых джинсах и клетчатой кепке. Шел он, шатаясь, неподалеку зацепился за дерево, послышались блевотные звуки. Тем временем бомж поднял отвратительно опухшее лицо алкаша в ссадинах и морщинах, в бороздках которых застряла грязь, — и это при электрическом освещении. Да он не мылся, наверное, годами. Глянув в сторону детины, бомж посочувствовал:

— Не в кайф пошла. Ладно. Мало, понимаешь, дала.

— Но у меня больше нет с собой.

— Тогда до завтра. — Он встал.

— Подождите! Возьмите кольцо. Оно с бриллиантом, дорогое…

— А че мне с ним делать? Ты глянь на меня. Стану толкать, загребут с ним. Ну, откудова у меня колечко такое? Если купят, то за фуфло. А мне нужны бабки! Поняла?