Кровавая свадьба

— Да, именно так. А у меня дело моего отца, которое я хочу завершить. Кстати, не помните, в каких туфлях Петр Ильич был на свадьбе? У меня есть прикольная фотография, на ней только ноги, но не знаю чьи. Хочу отдать владельцу туфель.

— Не помню, — ответила машинально.

Кира Викторовна была разбита. Петя докатился: Герману говорил. За что он ее так? А Герман в это же время злорадно думал, что тетя Кира попьет кровь у мужа, заодно отвлечет его от завода, который друг семьи пытается заграбастать. Интрига!

Он явился около полуночи, но не в кабинет ворвался, а в гостиную, где Кира делала вид, будто смотрит телевизор. Загородив телом экран, бросил жене:

— Как ты посмела! Это низко!

— Сядь, — сказала она спокойно. — Давно пора поговорить.

— Что ж, в самом деле пора. (И не сел.) Но не разговаривать. Все, Кира. Я жалел тебя, не хотел травмировать…

— Травмировать?! — Она поднялась, чтобы муж не нависал над ней, чтобы смотреть в его бесстыжие глаза. Заговорила медленно, гася ярость: — Значит, ты не травмировал меня, когда спутался с девчонкой и выставил меня и себя на посмешище? Ты не травмировал, когда обрюхатил ее? Купил квартиру и нагло посещаешь любовницу. Ты запачкал грязью нашу жизнь!

— Серьезные обвинения. А ты не задумывалась, почему я это сделал? Причину не искала? А она в тебе, Кира. С тобой безрадостно. Я так больше не могу, не хочу. Да, я изменяю тебе.

— Я это сама видела! — Боль вырвалась наружу криком. — Видела в мае. Ты и Феликс устроили на базе притон!

— Тайком шпионила? И не пыталась даже сказать мне? Ты хуже, чем я думал. А как же твоя принципиальность? Ты же насквозь лживая… Тише, не перебивай, настал мой черед читать мораль. Это ты превратила наш дом в школу, заметь, ненавистную школу. Из меня пыталась слепить старшеклассника, которому кое-что позволено, а детям уготовила роли учеников начальных классов, причем пожизненно. Ты мысли не допускала, что у нас может быть свое мнение, вкусы, пристрастия. Нет, нам было позволено только то, что ты считала правильным и полезным. Мы растеряли друзей. Знаешь, когда приходишь в гости, чертовски хочется расслабиться, а не выслушивать замечания. Ты поставила себя на постамент, на котором высекла: ум, честь и совесть, не имея при этом ни того, ни другого, ни третьего. А знаешь, какая у тебя кличка? Гестаповка. Не фашистка, а гестаповка! Имея ничтожную власть, ты ломаешь судьбы, калечишь людей. Да тебя близко нельзя подпускать к детям, у тебя мания величия. И я не хочу встречать с тобой старость.

Она не сразу поняла, что осталась одна. Вот, значит, как выглядит одиночество: она и телевизор. Еще дом, похожий на музей. А за стенами люди…

Петр Ильич собирал в кабинете вещи. Она сделала невозможное, не роняя при этом достоинства:

— Петя… я прошу тебя… не делай необдуманного шага. Это пройдет. Скоро придет старость, это время близко. Татьяна начнет изменять тебе, и будет больно. Не уходи. Пусть все останется как есть, тебе нужно время. Я согласна, потому что никто из нас не выиграет, никто…

— Это говоришь ты? — поразился он. — И ты готова простить?

— Да. У нас с тобой дети. Что мы им скажем, какой пример подаем?

— Пример… — горько усмехнулся он. — Опять школа.

— Не уходи… (Брызнули слезы.) Пожалуйста, подумай еще немного… уйти всегда успеешь. Просто подумай, что тебя ждет…

Выбежав во двор, она спряталась за глухой стеной дома и захлебывалась рыданиями:

— Нет, Петя, такое не прощается. Не простила… не прощу… никогда…

Он же дрогнул и остался. Снова остался. Смалодушничал, корил себя, потому что все равно уйдет. «Ничего, Кира свыкнется, — обманывался он, — ей будет легче пережить разрыв. Это лишь вопрос времени».

19

— Не уезжай, — канючила Света, сидя на коленях Марата.

— Я должен работать, зарабатывать.

— Но мне же папа оставил чего-то там…

— Светильда, это глупо. Деньги имеют свойство быстро кончаться, если их не пополнять. Я обещал Герману еще вчера вернуться, а торчу у тебя. Пора мне.

— Ты уедешь, а он опять будет за мной ходить, — капризно выпятила нижнюю губу Света. Папа всегда пасовал в таких случаях и шел на уступки.

— Кто это за тобой ходит? — заглянул ей в лицо Марат.

— Да так… Поклонник, вот кто! — и высунула язык.

— Так… Придется задержаться, Герман шкуру сдерет с меня. Ну-ка, выкладывай, что за поклонник? Я сначала ему шею сверну, потом поеду.

— Ага, испугался! — Света вскочила на ноги, захлопала в ладоши. — Ладно, я пошутила.

— Ты не шутила. Рассказывай начистоту, — рассердился Марат.

— Ты ревнивый? А я не знала.

— Ревнивый, да. Не усну, пока не увижу приставалу. Кто он?

— Я правда, пошутила.

— Светлана! Ты врешь.

— Ой, ну это бомж какой-то ходит и смотрит на меня.

— Бомж? Это правда? Я слышал, они не опасны, а там кто его знает… Значит, так. Вечерами сиди дома. Из университета возвращайся на такси и проси водителя проводить тебя до двери. А я попрошу Германа прислать пару быков охранять тебя.