Кровавое копье

Они пересекли Альстер по одному из мостов. Итан выключил фары и смотрел на дорогу через очки ночного видения. По шуму моторов Мэллой догадывался, что их преследует от шести до восьми машин, включая два автомобиля, мчавшиеся по восточному берегу реки, которые чуть было не отрезали их от моста. Итан увернулся от полицейского фургона и на полном ходу пробил декоративную металлическую изгородь на входе в Штадтпарк. Дальше он поехал по широкой гравийной дорожке, несколько раз круто повернул и наконец увидел большую лужайку, тянущуюся на пару сотен метров. В конце участка стояли деревья.

— Это наш Аламо,[38] ребята!

С этими словами Итан съехал с дорожки и повел машину прямо по траве. Когда они почти поравнялись с кустарником, он круто повернул вправо. «Мерседес» пошел юзом и остановился рядом с деревьями. Автомобиль стал неплохим прикрытием. Все трое выбрались из машины с левой стороны. Итан поднял Джоша и взвалил себе на плечо.

— Ложись и прикрой меня! — крикнул он.

Мэллой улегся на траву за задним колесом «мерседеса» и выпустил длинную очередь из автомата. Реакция на пальбу последовала незамедлительно. Машины преследователей развернулись боком и выстроились в линию. Метрах в восьмидесяти от деревьев Мэллой вставил в АКС-74 новый магазин и отполз назад. Он услышал несколько пистолетных выстрелов, но полицейские находились слишком далеко. Чаще всего личное оружие на таком расстоянии бесполезно.

Устроившись рядом с Итаном и Джошем, Мэллой стал наблюдать за тем, как к парку подъезжают все новые полицейские машины. «Окружат парк по периметру, займут круговую оборону, а после появится спецназ», — подумал он.

— Оставайтесь тут, — прошептал Итан. — Мне нужно осмотреться. Вернусь минут через десять — пятнадцать.

За деревьями начиналась еще одна лужайка. Итан помчался по ней. На миг у Мэллоя мелькнула мысль: «Он не вернется». Зачем? Если способен так быстро бегать, то может выбраться из парка до того, как полиция перекроет все входы и выходы. Мэллой посмотрел на Джоша. Нравится ему это или нет, но парень угодит за решетку. Вернее, они оба туда попадут.

— Ты как? — спросил он.

— Чувство такое, будто мне заехали в грудь кувалдой, а потом бросили в бетономешалку.

— Тебя в первый раз ранили?

— Да. А с вами бывало?

— Получил несколько пуль в грудь в первый год после выпуска.

— Да… Весело.

— Скорее поучительно.

— Да? И чему же вы научились?

— Тому, что есть кое-что похуже боли. Это когда ничего не болит. Когда ничего не болит, значит, вы уже умерли.

— Если так, то я, наверное, буду жить вечно.

— Держись за эту мысль.

С минуту они оба молчали и прислушивались к доносящемуся со всех сторон вою сирен. Джош выдохнул:

— Мальчик сбежал?

Мэллой обернулся, обвел взглядом дальнюю лужайку. Ком у него в груди словно бы рассосался.

— Если он не дурак — да.

— Надо было мне в машине остаться. В смысле… без меня у вас был бы хоть какой-то шанс. А я думал только о том, как бы не…

— Они пока еще нас не взяли, Джош.

— Взяли, Ти-Кей. Можно считать, что взяли… При таком раскладе это просто дело времени.

Мэллой промолчал.

— Вы женаты? — спросил Джош.

Мэллой подумал о Гвен, и от слез защипало глаза.

— Да.

Как она сможет это пережить? Три, пять лет в тюрьме…

— Дети есть?

— Есть взрослая дочь, мы с ней не ладим.

— Неприятно.

— Когда видимся — неприятно.

— А у меня три девочки и жена, которую я люблю больше жизни, Ти-Кей.

— Послушай, Джош. Пожалуй, Мальчик ошибся, когда сказал, что нас обвинят в убийстве. В смысле, говорить-то они про это будут, но только ради того, чтобы заставить нас расколоться. Они захотят узнать про Дейла и про меня. Нужно, чтобы ты молчал, пока тебе не пришлют адвоката — американского адвоката из Берлина. Как только у тебя появится возможность с ними торговаться, расскажи все, что тебе известно. Ничего не утаивай. Пока мы даже не ранили ни одного полицейского; ты не имеешь никакого отношения к похищению человека, которого мы держали на конспиративной квартире. Я им скажу то же самое. Ну, получишь от трех до пяти.

Джош Саттер, похоже, задумался.

— Три года — долгий срок, Ти-Кей.

— Но это не двадцать лет.

— Три года… за это время можно потерять семью. А насчет моей работы… Меня уволят сразу же, как только узнают, что я влип.

— Значит, начнешь все заново. Наладишь отношения с детьми. Помиришься с бывшей женой. Пойдешь работать, будешь делать, что пожелаешь. Три года — не конец света.

— Как думаешь, Джим жив?

— Не знаю, Джош.

— Может быть, меня с Джимом в одну камеру посадят. В смысле — будет хоть с кем поговорить. А ведь смешно, если подумать — два фэбээровца в одной камере…

Итан вернулся через восемнадцать минут. Он дышал тяжело, как боксер во время одного из последних раундов.

— Пошли! — сказал он и, подняв Джоша Саттера, уложил его себе на плечо.

— Куда мы идем? — спросил Мэллой.

— Нашел для вас отличное укрытие. До утра там можно спокойно отсидеться.

— И какой план?

— Доберемся туда — расскажу.