Кровавый блюз

– Скоро ты освоишься и все поймешь. Ты недавно попробовала настоящую концентрированную кровь. Можно сказать, ты новорожденная, так что сегодня твой день рождения. Завтра по этому поводу поедем делать покупки. А с жаждой рано или поздно ты смиришься. Станешь истинным вампиром, таким, каким нас создала сама ночь. Безжалостным убийцей, стремительным и смертоносным, наделенным магией. А не бледной тенью, жалким подобием тех, кого по праву называют хозяевами ночи и жизни.

Мне хотелось бросить в лицо этому эгоистичному засранцу: «Таким вампиром, которому не дает покоя нестерпимая жажда? Таким, который безжалостно наносит вред другим, сея зло направо и налево? Неужели я стану, как и ты?»

Но я только угрюмо буркнула:

– Не хочу.

Он протянул руку и мазнул окровавленными пальцами по моим губам, давая попробовать крови. Соленый вкус, стальной запах. Сама того не желая, я облизнулась. Горько, как слезы.

– Я подожду. Я терпеливый.

– Никогда этого не будет, – зло, рассерженной змеей прошептала я и отвела глаза.

Вампир скользнул ближе, жесткими пальцами сжал подбородок и задрал мою голову, заставляя смотреть на него. Больно. Хотелось вырвать голову из его рук, но я терпела.

– Какая непослушная девочка! Вот это мне в тебе и понравилось: гнев, независимость, сила духа и пылающий взгляд. Сломить такую гордячку, как ты, приручить и выдрессировать – сплошное удовольствие.

Алек протянул ладонь и убрал прядь выбившихся из косы волос.

– Захочешь. Тебе никуда не деться, убийца проснется в тебе. Против алчущей пустоты внутри ничего нельзя сделать, лекарства нет, жажде крови придется подчиниться. Я просто подожду. Оголодаешь, сама придешь и попросишь, приползешь на животе, стоная и моля о благосклонности!

Первый раз в жизни я пустила в ход клыки для защиты, дико, по-звериному. Зубы впились в руку, брызнула кровь. Соль на языке, кровь на лице.

– Агр! Прочь, негодная! – крикнул вампир и, противореча сам себе, сорвался с кровати.

Дверь хлопнула, и я осталась одна. По ковру вилась дорожка красных капель.

Слез не было, я уже не могла плакать.

Каждому в жизни отпущено определенное количество соленой влаги, сегодня я столько плакала, что потратила весь запас. Больше никакого нытья.

В голове копошилась только одна вялая мысль. Неужели он станет приходить каждый вечер?

Будет. Это теперь моя кара, мой крест, который мне придется нести. Я возжелала свободы, вольной жизни уличной воровки и была наказана. Высшие правят в этом городе, все подчиняются им и их силе.

Оглянувшись на дверь, я вылезла из-под одеяла и крадучись прошмыгнула к окну. Оглядываясь, залезла на подоконник, спрятавшись за шторой, утрамбовавшись, ужавшись в незаметный компактный комок. Так и сидела до рассвета, прижавшись лбом к стеклу, хоть и было страшно: подо мной, всего лишь за тонкой перегородкой из стекла плыли облака.

Мысли медленно крутились в голове, перебирая события дня. Сна не было. Окно приятно холодило лоб.

Где-то там, на нижнем уровне, Дэн и остальные дети гадают, где я, куда пропала. Жива ли? Как долго они будут вспоминать обо мне? Или уже через месяц забудут?

По ту сторону прозрачной преграды на город опустился вечерний туман, густой и непроглядный, как мое будущее.

Солнце садилось, наступали сумерки.

***

Я, выпрямившись, стояла у зеркала. Разорванная ночная рубашка свисала с плеча. Дорогие кружева испачканы засохшей кровью. Моей, силой отобранной. Высшие вампиры забрали у меня все, в том числе и прежнюю жизнь. Дав взамен унижение, насилие, боль и чувство страха.

Должен же кто-то заплатить за то, что со мной произошло! Гнев тугими, змеиными узлами сплетался в моей душе. Глядя на свои истерзанные губы, размазанную по шее кровь, сказала себе: «Я отказываюсь быть жертвой! Не буду ныть, плакать и страдать. Не буду просить жалости и снисхождения. Я выжила холодной зимней ночью среди мусорных баков и отбросов, выжила на дне среди воров и убийц. Что мне стоит переиграть этих изнеженных толстосумов? Я выживу и наверху! Они не сломят меня!»

Вошли служанки, тихо вползли, вкрадчиво, как змеи.

По опущенным глазам сразу понятно: слуги в доме знают все и даже больше, чем все. Они слышали мои ночные крики.

Служанки без слов начали заниматься мной. Я уже усвоила урок. Я – дорогая кукла, надо терпеть, пока тебя одевают для того, чтобы хозяин полюбовался твоей красотой.

В голову пришла еще одна дерзкая мысль: Если я живая игрушка, то могу быть невероятно дорогой? Неприлично драгоценной, настолько, что буду не по карману моим хозяевам и, возможно, финансовое бремя заставит их вернуть меня на место. Туда, откуда они взяли, на мое любимое дно. Идея показалась мне свежей, революционной и реальной. Я стала планировать ее осуществление.